Штурм Риги Бермондтом-Аваловым: что это было?

П.Р. Бермондт-Авалов, командующий Западной Добровольческой Армией.

"Независимую" Латвию, в той же мере, как и "независимую" Эстонию, создал Брестский мир. То есть, изначально эти республики проектировались как немецкие протектораты и с расчётом на поглощение их Германской империей. Территория Прибалтики оказалась под немецкой оккупацией. Пока шла Первая Мировая война, марионеточные правительства Латвии и Эстонии могли считать себя в безопасности. Однако после начала мирных переговоров очень быстро стало ясно, что союзники немецким войскам остаться в Прибалтике не позволят. И тогда вспомнили про русских эмигрантов, в большом количестве бежавших в Прибалтику из охваченной революционным хаосом России.

Немецкие оккупанты в Риге, 1918 год. Открытие памятника немецкому солдату.
Очень "толерантное" отношение евроинтеграторов к местному населению, ничего не скажешь!

Конечно, в Латвии и Эстонии стояли немецкие войска. Это больно било по национальному самолюбию ветеранов Первой Мировой, ещё недавно успешно громивших этих наглых захватчиков, первым делом установивших в Риге "памятник немецкому солдату-освободителю". Но в Латвии не было большевиков, не было и принесённого этими узурпаторами красного террора. А офицерам поневоле приходилось думать о спасении собственных семей, у многих из них были маленькие дети.

Немцы, едва обосновались на захваченных русских землях, немедленно озаботились формированием лояльной к себе русской военной силы. Да, немцы привели к власти в России большевиков, что позволило им вывести Россию из войны и воспользоваться её ресурсами. Но глядя, как в стране разворачивается антибольшевистская борьба, немцы смекнули, что их ставленники у власти могут и не удержаться. Очень быстро вызрела идея восстановить в России монархию, полюбовно договорившись с кем-нибудь из Романовых, при условии, что новое антибольшевистское правительство признает Брестский мир. А поскольку шансов договориться с Алексеевым, Корниловым и Деникиным, многократно заявлявшими о своей верности союзническому долгу, немцы априори не могли, они принялись создавать свои, "альтернативные" белые армии, одну на Украине под названием Южная, вторую - в Прибалтике под названием Северная. Но если на Украине, где были ячейки Добровольческой Армии и был такой авторитетный военачальник, как Фёдор Артурович Келлер, формирование шло с очень большим скрипом (имевшиеся там русские офицеры ожидали скорого прихода Добровольческой Армии и с оккупантами связываться не желали ни по каким соображениям), то в Прибалтике кое-какие части немцам всё же удалось сформировать.

Теперь же, после Брестского мира, когда становилось очевидным, что немецкая оккупация долго не продлится, формирование антибольшевистских воинских частей резко ускорилось. Интересы немцев причудливым образом переплелись с интересами белых. Германия, лишившаяся своей колониальной империи, рассчитывала, помогая белогвардейцам освободить Россию, на дружественное расположение белого правительства после победы. А белые остро нуждались в тёплом обмундировании, экипировке, продовольствии, а главное - в оружии и боеприпасах. Прибалтийские лимитрофы всего этого предоставить явно не могли. А Германия, вынужденная демобилизовать свою армию, располагала необходимыми ресурсами в избытке.

Подчеркну: немцы более не рассчитывали удержать под своей властью оккупированные русские территории. Они уходили. Следовательно, в конце 1918-го и начале 1919-го они уже не могли рассматриваться как оккупанты. И принятие помощи от них уже не являлось для белых сотрудничеством с внешним врагом и унизительным компромиссом с совестью. И одной из таких русских формирований, возникших по немецкой инициативе и на немецкие средства стала Западная Добровольческая Армия Бермондта-Авалова.

Группа офицеров Западной Добровольческой Армии

Костяком будущей армии послужил отряд имени графа Келлера - осколок так и не сформированной Южной Армии, вербовочное бюро которой в Киеве возглавлял Бермондт. В отличие от Келлера, предпочитавшего мученическую смерть помощи от оккупантов, Бермондт эту помощь принять согласился и вместе с группой верных офицеров был эвакуирован на германскую территорию. Там они были интернированы в лагерь для военнопленных Зальцведель. Однако поскольку Первая Мировая война благополучно завершилась, обитатели этого лагеря пользовались относительной свободой, а Бермондту удалось вывезти с Украины некоторую сумму денег. Этих денег ему хватило, чтобы несколько раз ездить в Берлин, где он встречался с высокопоставленными офицерами германского Генштаба и с их помощью получил кредит на формирование корпуса. Он и начал его формировать всё в том же лагере, распуская вокруг себя самые фантастические слухи (вплоть до того, что деньги на формирование выделены из личных средств Николая Второго, вывезенных в заграничные банки ещё до войны). Бермондт то называл себя "официальным представителем Деникина", то строчил письма к Колчаку, в которых уверял, что его деятельность в Киеве снискала ему безграничный авторитет среди офицерства. Так или иначе, но к июлю 1919 года Бермондт уже имел под ружьём 12 тысяч прекрасно мотивированных (ненавидящих большевиков и мечтающих о возрождении монархии) бойцов.

Обмундирование и оружие у этого корпуса были немецкими. Однако Бермондт, при всём своём авантюризме, был человеком неглупым и понимал, что победа над большевизмом может быть достигнута только "изнутри" России, только в том случае, если антибольшевистские формирования не будут рассматриваться как оккупационные. Поэтому он распорядился всем чинам своего корпуса нашить на рукав восьмиконечный православный крест из белой тесьмы. Примечательно, что сам Бермондт не был не только православным, но и вообще христианином, принадлежа к общине караимов (ветвь иудаизма). Хотя есть сведения, что ради получения офицерского чина Павел Рафаилович крестился.

П.Р. Бермондт-Авалов и чины его армии. В немецкой форме, но с русскими знаками различия
и с православными крестами на рукавах

Между тем, пользуясь предстоящим выводом немецких войск, большевики перешли в наступление на прибалтийские республики. Нет, это не было проявлением патриотизма, как пыталась представлять позднесоветская пропаганда. Это была своеобразная коммунистическая пассионарность, требовавшая непременного распространения "единственно верной марксистско-ленинской идеологии" на весь мир. Красная армия, вторгаясь в Прибалтику, искренне верила, что несёт "свободу" местным рабочим и крестьянам. Так что большевистские бойцы были прекрасно мотивированы. Наспех сколоченные и плохо обученные местные ополченцы ничего не смогли сделать, и 2 января 1919 года красные заняли Ригу.

Латвийские националисты отступили к приморским городам. Тем временем германские войска под влиянием революционных событий в России, а также собственной революции стремительно разлагались. Части выходили из повиновения, солдаты формировали солдатские комитеты по образу и подобию аналогичных структур в Русской Армии 1917 года. Правда, была небольшая разница: в отличие от своих русских собратьев, немецкие комитетчики не спешили "воткнуть штыки в землю и по домам": после поражения в Мировой войне Германию охватил страшнейший экономический кризис, так что на Родине демобилизуемых немецких солдат ждали лишь безработица, нищета и голод. В этих условиях латышские националисты обратились к солдатскому комитету немецкого VI резервного армейского корпуса, предложив немецким солдатам латвийское гражданство и бесплатные земельные наделы в обмен на помощь в освобождении Латвии от большевиков. По понятным причинам - см. выше - немцы это предложение охотно приняли.

В результате к марту 1919 года на территории Латвии сложилась уникальная ситуация: русские белые добровольцы под командованием князя Ливена (включая "отряд имени графа Келлера" во главе с Бермондтом), которые, хоть и получали снабжение от немцев, рассматривали Германию как врага (Ливен специально оговаривал, что в его части принимаются подданные бывшей Российской Империи, не служившие в германской армии), и немцы из VI резервного корпуса предприняли совместный поход для освобождения столицы "независимой Латвии" (которую первые рассматривали как незаконно отделившуюся от России провинцию, хоть и признали её независимость под давлением обстоятельств, а вторые - как свою законную военную добычу). Впрочем, и у ливенцев, и у немцев была прекрасная мотивация: одни шли спасать от красного террора страждущих соотечественников (а из Риги шли слухи один другого тревожнее о массовых расстрелах и пытках), вторые отправлялись в поход за землёй и вожделенной экономической независимостью. 22 мая 1919 года после кровопролитных боёв Рига была освобождена.

Анатолий Павлович Ливен, командующий Либавским добровольческим отрядом,
впоследствии - начдив у Юденича, в начале 1919 г. - прямой начальник П.Р. Бермондта

Однако после освобождения Риги "маленькие, но гордые" прибалты брезгливо надули губы и выполнять свои обязательства перед немецкими солдатами отказались, сделав вид, что ничего подобного никогда и не обещали. Русские белогвардейцы, в отличие от немцев, на подачки латышских национал-сепаратистов и не рассчитывали, это был для них слишком мелкий масштаб, они рвались освобождать от красной чумы всю Россию. А вот перед немцами замаячила реальная перспектива голодной смерти по возвращении на фатерлянд.

И тогда пробил час Бермондта. Со свойственной ему самоуверенностью и безапелляционностью он объявил немцам, что любой, кто вступит добровольно в состав русской белой армии, получит после изгнания большевиков российское гражданство, право свободного поселения в любой точке России (благо, страна большая, и пустующей земли в ней сколько угодно), земельные наделы и свободное поступление на военную или гражданскую службу. Видимо, этот ловкий иудей действительно обладал харизмой, тем более, что выбирать серомундирным "героям" всё равно было особо не из чего. В результате одним росчерком пера немекая оккупация Латвии прекращалась, оккупационная армия испарялась, а в составе Западной Добровольческой Армии белых оказывались свыше тридцати тысяч штыков (а с учётом тыловых учреждений и резервных полков - 51 тысяча). С такой силой вполне можно было решать самостоятельные стратегические задачи. Правда, возникала одна загвоздка: после окончания немецкой оккупации Прибалтики снабжение белые могли получать только от бывших союзников по Антанте. А англичане были не слишком-то в восторге от возникновения в Прибалтике мощной русской белой армии, наполовину состоящей из немцев. Таких союзников англичане опасались. И поддерживать их не спешили.

Между тем, латышские и эстонские национал-сепаратисты, добившись всего, чего хотели, изгнав большевиков из своих столиц и с большей части своей территории, затеяли переговоры с большевиками о мире. Об освобождении России они по понятным причинам и слышать не хотели, им нужна была лишь гарантия их собственной независимости (а точнее - власти, как бойко они торговали своей независимостью, мы только что видели). Соответственно, белых они рассматривали исключительно как средство давления на большевиков. Поддерживали, пока советская власть проявляла несговорчивость, но при первых же уступках готовы были с лёгкостью предать.

9 октября 1919 года началось наступление Северо-Западной Армии. Юденич на правах командующего фронтом приказал Бермондту выступать со своей армией на соединение - под Нарву. Бермондт этот приказ охотно выполнил: с его-то авантюристическим складом, да отказаться от лавров освободителя Петрограда, имея 35 тысяч штыков только в первом эшелоне! Однако проблема состояла в том, что Западная Добровольческая Армия находилась в Митаве (ныне Елгава), и попасть под Нарву она могла бы только пройда через территорию Латвии. А Латвия пропускать Бермондта на соединение с Юденичем категорически отказалась. В результате Бермондт, искренне стремившийся принять участие в боях против большевиков (как ради личной славы, так и ради России - он всё-таки был белогвардейцем), оказался вынужден сперва скрестить оружие с латвийскими националистами. В итоге Западная Добровольческая Армия осадила Ригу.

Бермондтовцы на походе


Самолёт Западной Добровольческой Армии П.Р. Бермондта-Авалова.
Самолёт германского производства, марки "Альбатрос C XV".

За два дня до этого самолёты Западной Добровольческой Армии разбросали над Ригой листовки, которые призывали латышей подчиниться власти П.Р. Бермондта и его армии, ведущей борьбу за возрождение Российской Империи, обещали от имени армии "защиту Латвийской области" и "приглашали всех вернуться к мирному труду". А для острастки - чтобы доказать всем, имеющим сомневаться в серьёзности намерений командарма-караима, - вместе с листовками сбросили несколько самых настоящих бомб. Этот жест кажется очевидно ошибочным: во-первых, Латвия только-только добилась своего освобождения от ига большевиков, буржуазно-националистическое правительство в Риге обещало гражданам полную независимость, во-вторых, командование Северо-Западного фронта белых, которому Бермондт подчинялся, независимость прибалтийских республик официально признало, а в-третьих, прибалтийские националисты, коль скоро Бермондт рассматривал их как противника, получали заблаговременное предупреждение и время подготовиться. Всё так, но не будем забывать, что Бермондт, вообще-то, шёл на соединение с Юденичем. А латыши отказывались его пропустить. Так что с высокой долей вероятности можно заключить, что эта акция устрашения имела своей целью добиться от латышей именно мирного пропуска Западной Добровольческой Армии к Нарве. То есть, Бермондт не только не собирался изначально штурмовать Ригу, но напротив, хотел этого штурма избежать.

Продолжение следует.