Портрет А.С. Пушкина на фоне Болдинской осени
Пушкин сопровождает русского человека на протяжении всей его жизни. Едва научившись говорить, мы уже слышим, как родители или бабушки с дедушками читают нам сказки Пушкина из красочно иллюстрированных сборников, смотрим поставленные по этим сказкам мультфильмы (а по "Сказке о царе Салтане" и "Сказке о мёртвой царевне и семи богатырях" были поставлены и полнометражные художественные фильмы). Подросший и пришедший в школу гражданин России по слогам читает стихи Пушкина на уроках чтения. В более старших классах мы знакомимся с "Дубровским", "Капитанской дочкой", "Цыганами", "Полтавой", "Евгением Онегиным", с пьесой "Борис Годунов", эти произведения Пушкина уже изучаются на серьёзном уровне, по ним пишутся сочинения. Да и во взрослом состоянии, когда мы сами уже определяем для себя круг чтения, нет-нет, да и возникнет желание стряхнуть пыль со старого томика Пушкина, чтобы открыть для себя какой-нибудь новый пушкинский шедевр, оставшийся за рамками школьной программы (лично я, например, именно так познакомился с "Медным всадником", "Выстрелом", "Барышней-крестьянкой", "Станционным смотрителем", именно во взрослом состоянии я прочитал полный текст поэмы "Полтава"). Именем Пушкина названы улицы, санатории, театры и музеи, памятник ему есть, вероятно, в каждом российском городе. Короче говоря, Пушкин стал для нас таким же неотъемлемым элементом национальной идентичности, как Крещение Руси, как Куликово Поле, Полтава и Бородино, как Победа в Великой Отечественной войне, как полёт Гагарина. Но знаем ли мы Пушкина?
Пожалуй, самый стереотипный художественный образ Пушкина
Пушкин читает свои стихи няне Арине Родионовне. Поэт сохранил тёплые отношения с няней
и после того, как стал взрослым и уважаемым человеком.
Негусто для человека, о котором сказали, что он - "наше всё". А главное - крайне однобоко, и в результате совершенно неадекватно. Прежде всего, Пушкин, как всякий по-настоящему глубокий литератор, не является постоянной величиной. Да, в молодости его, как и многих его сверстников, захватили вольнодумные идеи, да, юный Пушкин мог себе позволить жёстко высмеивать не только государя императора, но и господствовавшую на тот момент Православную Церковь (см. печально известную "Гавриилиаду"). Но зрелый Пушкин - это благочестивый христианин, писавший замечательные духовные стихи, как, например, вот это поэтическое переложение покаянной молитвы св. Ефрема Сирина. Знаменитый "Пророк", включённый в школьную программу по литературе, который советские учителя трактовали как своеобразную присягу на верность идеалам декабризма, на деле - рифмованный пересказ одного из фрагментов библейской Книги Пророка Исайи. Отсюда - изобилующие в этом стихотворении славянизмы (помню, какого труда из-за них нам стоило выучить это стихотворение наизусть).
Православным христианам знакома, но практически неизвестна рядовому обывателю поэтическая переписка Пушкина со святителем Филаретом Дроздовым. Владыка Филарет справедливо увидел за строками знаменитого пушкинского стихотворения "Дар напрасный, дар случайный" страдания мятущейся, отчаявшейся и обезверившейся души - и поспешил приложить этой страждущей душе пластырь здравого богословия, а заодно - указать на путь, которым можно спастись от отчаяния:
Вспомнись мне, Забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум,
И созиждутся Тобой
Сердце чисто, светел ум!
Александр Сергеевич к наставлениям уважаемого иерарха оказался восприимчив - и в 1830-м году написал ему свой поэтический ответ - своеобразную исповедь, в которой, среди прочего, были и такие слова:
Я лил потоки слёз нежданных,
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей...
Твоим огнём душа согрета
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Филарета
В священном ужасе поэт.
Впрочем, поскольку поэт ещё пребывал под опалой, в окончательном варианте стихотворения он имя Филарета упоминать не стал, не желая подставлять святителя. О подробностях этой истории и причинах депрессии Пушкина есть замечательная статья на "Православии.ру".
Икона, символически изображающая поэтическую переписку свт. Филарета
с Пушкиным в конце 1820-х годов.
Зрелый Пушкин - это самобытный и глубоко патриотичный поэт-мыслитель, из-под пера которого выходит не только любовная лирика (её действительно было много - и самого высокого разряда), но и совершенно потрясающие политические стихи "на злобу дня", умудрившиеся не утратить своей актуальности даже в наше время, несмотря на многократную смену политической повестки. "Клеветникам России" и "Бородинская годовщина" - не просто отклик поэта на происходящие вокруг него политические события (польское восстание 1831 года и антирусские демарши западных держав в связи с ним), это осознанный и развёрнутый манифест русских патриотических сил, прекрасно осознающих недостатки и слабости существующей в России власти - но при этом столь же прекрасно осознающих национальные интересы своей страны и готовых отстаивать эти интересы до последней крайности.
Тогда же, в 1830-е годы, Пушкин пришёл к решительном неприятию революционных идей. Впрочем, и в пору своей "декабристской" юности в своих вольнодумных мечтаниях он не шёл дальше "рабства, падшего по манию царя", понимая как патриот все угрозы, связанные с демонтажом сложившейся политической системы. В более же зрелых произведениях - в той же "Капитанской дочке" - Пушкин выступает последовательным легитимистом. Хоть Емельян Пугачёв и изображён в этом произведении не без симпатии, но его выступление несёт с собой только разрушение, хаос и кровь, в чём главарю мятежников нечем оправдаться, главные же положительные герои повести тверды в своей верности присяге и готовы за эту верность умереть.
Отношения Пушкина с Николаем Первым отнюдь не носили того характера вялотекущего конфликта, который видела в них советская пропаганда. Н.Д. Тальберг, один из крупнейших историков среди русских белоэмигрантов, в своей книге о Николае Первом даже утверждает, что отношения между царём и поэтом носили дружеский характер. Николай Павлович ценил в Александре Сергеевиче недюжинный талант, но не оправдывал его взырвного характера. И потому буквально упрашивал Наталью Пушкину вести себя сдержаннее, дабы не давать мужу повода для ревности. Когда же Николаю Первому стало известно, что Пушкин бросил вызов Дантесу на дуэль, жандармы получили высочайший приказ любой ценой эту дуэль расстроить, и друзьям поэта пришлось приложить немало усилий, чтобы отвлечь бдительных "товарищей" в голубых мундирах - на горе Пушкину.
Император Николай Павлович не только не был недоброжелателем Пушкина,
но, напротив, поэт смело мог числить его по разряду своих друзей.
Любопытный портрет супружеской четы Пушкиных.
Лицо Натальи и наклон её головы выражают одновременно грусть и кокетство.
А в лице Пушкина застыл неподдельный ужас - вероятнее всего,
от того, сколько вокруг блестящих кавалеров, на любого из которых Наталья
может обратить внимание. Александ Сергеевич очень комплексовал
из-за своей внешности, называл себя "потомок негров безобразный".
Прав ли Тальберг, или его в апологетическом раже занесло слишком далеко, я судить не берусь, но несомненный факт, признанный всеми пушкиноведами, состоит в том, что Николай был личным цензором поэта - чтобы избавить его от придирок "обычной" цензуры и дать пушкинскому таланту раскрыться во всей своей красе. И второй достоверный факт: Николай из личных средств распорядился выплатить все долги Пушкина после его смерти. С врагами так не поступают.
Пушкин платил государю такой же горячей симпатией, каковой пользовался сам. В стихотворении "Друзьям" Александр Сергеевич писал:
Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами.
О нет, хоть юность в нем кипит,
Но не жесток в нем дух державный:
Тому, кого карает явно,
Он втайне милости творит...
Во мне почтил он вдохновенье,
Освободил он мысль мою,
И я ль, в сердечном умиленье,
Ему хвалы не воспою?
В "Стансах" же поэт прямо сравнивает Николая Первого с Петром Великим. Обратим, кстати, внимание, за что именно Пушкин поёт хвалы обоим государям. Не за что иное, как за крупные внешнеполитические успехи, за геополитическую активность России, направленную в строгом соответствии с национальными интересами. Для Петра это была борьба за возврат исконно русских земель по побережью Балтики, выход России в число великих морских держав, умеющих поддержать своё влияние, для Николая - защита православных, подвергающихся притеснениям со стороны Османской империи, попытки этого государя встать во главе всего православного мира и добиться освобождения единоверных с Россией народов от вражеского ига. Пушкину-патриоту вторит Пушкин-христианин: Александр Сергеевич явно ценит милосердие государя к падшим декабристам, милости, оказанные втайне с высоты престола участникам мятежа.
За то время, что Пушкин работал под благожелательным царским оком, избавленный от тупых придирок чиновников цензурного ведомства, поэт не только создал целый ряд выдающихся поэтических и прозаических произведений, не только написал "Бориса Годунова", но и успел зарекомендовать себя как дотошный и вдумчивый историк. Пушкиным были созданы "История пугачёвского бунта" и "История Петра Великого". И если интерес к пугачёвщине во многом объясняется работой над "Капитанской дочкой" (как видим, Пушкин действительно был вдумчив, если для написания небольшой повести он перелопатил столько архивных документов, что их хватило на целую научную монографию!), то внимание Пушкина к петровскому времени, вероятнее всего, продиктовано стремлением поэта получше узнать биографию своего предка - Абрама Ганнибала - и ту эпоху, в которой Ганнибалу пришлось жить и трудиться. Интерес Пушкина к Петру в целом благожелателен, в то же время поэт не склонен замалчивать тёмных сторон в личности первого русского императора и оправдывать его ошибки.
Портрет Пушкина на фоне Петербурга. Александр Сергеевич был горячо
привязан сердцем к городу на Неве, неоднократно воспевал его в своих стихах.
Когда не наши повара
Орла двуглавого щипали
У Бонапартова шатра.
Это уже зрелый Пушкин, Пушкин, чьё мировоззрение успело насквозь пропитаться здоровыми консервативными и патриотическими идеалами, Пушкин, переболевший декабризмом, как ребёнок корью. А вот его отношение к Александру I осталось неизменным - и резко критическим. За что же критикует поэт покойного государя? Ни за что иное, как за недостаток патриотизма, за недостаточную твёрдость в отстаивании национальных интересов России, за чрезмерную уступчивость перед её геополитическими врагами, за позор Аустерлица и Фридланда, который остался для Пушкина незаживающей раной даже после победного 1812-го года, даже после всех изменений, произошедших с его мировоззрением. Как тонко чувствующий человек (а поэт другим быть и не может), Пушкин слишком близко к сердцу принимает боль своей страны и нанесённые её чести оскорбления. По-моему, черта, достойная всяческого восхищения.
Так что пора сдавать в архив советские мифы о Пушкине и учиться понимать эту личность во всей её многогранности. И пора стряхивать пыль со старых, знакомых ещё со школьной скамьи томиков Пушкина, пора знакомиться с теми его произведениями, которые в своё время выпали из нашего поля зрения, неважно - нашим ли собственным нерадением или стараниями советских пропагандистов. В книгах Пушкина современный человек вполне может найти многое, не только созвучное его собственным мыслям и чувствам, не только интересное и увлекательное, но и в буквальном смысле слова душеполезное.
В заключение - очень интересный портрет Пушкина.
Поэт изображён с видом мыслителя. И нервно покусывает перо,
мучительно подбирая нужные слова.
Journal information