Русская императрица Екатерина II в русском национальном наряде.
К старости в ней уже ничего не осталось от прежней немки.
Екатерину трудно считать образцом благочестивой православной государыни. Позиции Церкви в годы её царствования существенно ослабли, а зависимость её от государства значительно возросла. Именно Екатерина пошла на меру, на которую не решился даже её незадачливый супруг - объявила секуляризацию церковных владений. Более того - митрополит Арсений Мациевич, выступивший с резкой критикой этой грабительской по сути и кощунственной политики, был лишён сана и заживо замурован в тюремной камере. Сегодня этого человека Русская Православная Церковь славит как новомученика, подтвердив соборным решением его правоту в том споре двухсотпятидесятилетней давности.
Екатерининское правление знаменовалось и тем, что обер-прокурорами Священного Синода - постоянно действующего коллегиального органа, по воле Петра Великого заменившего упразднённое Патриаршество - раз за разом становились люди, далёкие от Церкви. То масон, то протестант, то бравирующий своим неверием атеист. Не удивительно, что именно в екатерининское царствование из недр этого органа, призванного управлять церковной жизнью, раздавались, мягко говоря, странные призывы, не увенчавшиеся, слава Богу, никакими конкретными шагами: упразднить посты, запретить любые иконы, кроме изображений Христа и Богородицы (слава Богу, хоть почитание Божией Матери масон Мелиссино не решился запретить), запретить причащение детей, поминовение покойников, одновременно с этим - легализовать разводы и кровосмесительные "браки".
Иван Иванович Мелиссино, грек по национальности,
купец по социальному происхождению, масон по убеждениям.
Именно он пытался провести через Синод реформы Церкви в протестантском духе.
Но единогласный протест митрополитов привёл к тому, что Екатерина отклонила проект.
В то же время именно при Екатерине, после длительного перерыва, связанного с церковным расколом XVII века, в Русской Православной Церкви стали появляться архиереи-великороссы, свободные от католического влияния. Возникновение самобытной русской богословской школы, освобождение её от "вавилонского пленения" латинской схоластикой в XIX столетии началось именно с них. Митрополиты Димитрий Сеченов, Гавриил Петров и особенно Платон Левшин в безбожную екатерининскую эпоху, когда дворянство по примеру императрицы увлеклось модными атеистическими теориями французских "просветителей", умело, уверенно и убедительно остаивали истины Православия - и не только отстаивали, но и добивались признания в образованных кругах. Тогда же, в екатерининскую эпоху, выдвинулся и такой выдающийся столп Православия, как святитель Тихон Задонский (Соколов), активно трудившийся не только на ниве богословской науки, но и на ниве просвещения.
О личной жизни Екатерины Алексеевны говорить не хочется - эта тема слишком общеизвестна. Стоит, впрочем, отметить, что любовные похождения императрицы мало отражались на проводимой ею политике. Она отличалась сильной волей и большой самостоятельностью суждений. И умела заставлять мужчин служить своим целям, используя для этого, в том числе, и своё чисто женское очарование. Если же и позволяла себе поддерживать какие-то проекты своего очередного фаворита - то только в силу того, что сама убеждалась в полезности этих проектов.
Основной её страстью было тщеславие. Но это качество, губительное для души каждого христианина, будучи присуще императрице, Промыслом Божиим обратилось на благо стране, которую она возглавляла. Екатерина была умной женщиной и понимала, что её личная слава - это в первую очередь слава России. По этой причине екатерининская эпоха стала периодом крупных политических успехов России на международном поприще. А главным успехом екатерининской внешей политики, безусловно, стало завоевание выхода к Чёрному морю и экономическое освоение Северного Причерноморья - Новороссии.
Екатерина Вторая и князь Г.А. Потёмкин-Таврический.
Потёмкин, тайный муж императрицы, явился деятельным исполнителем её воли
в черноморских делах, талантливым администратором и неплохим военачальником.
Две русско-турецкие войны, разразившиеся в екатерининское царствование, позволили России стать черноморской державой. А интервал между ними Россия по максимуму использовала для того, чтобы причерноморские степи перестали быть "диким полем", в котором хозяйничали разбойничьи шайки кочевников-мусульман. Там, где прежде русский человек появлялся только в качестве раба, которого татары гнали на невольничьи рынки Кафы, строились города, а вокруг них росли деревни. Черноморский флот нуждался в кораблях, а корабли - в оружии, такелаже, рангоуте. И вот, у устья Южного Буга возникает Николаев, а в нём - судостроительные верфи. Ещё один центр кораблестроения возник в устье Днепра по почину адмирала А.Н. Сенявина - Херсон, названный в честь древнего Херсонеса Таврического. И можно сколько угодно говорить о том, что императрица (в отличие от того же Петра Великого, к примеру) сама на строительство причерноморских городов не выезжала, что строительством городов руководили совсем другие люди - тот же Потёмкин, к примеру. Но указы об основании новых городов в Причерноморье подписывала Екатерина. На ней лежал основной груз принятия решений - и она их принимала, понимая государственную пользу. А ещё - пускалась на дипломатические хитрости, чтобы усыпить бдительность турок и в обход заключенных с ними мирных трактатов усиливать российское военное присутствие в регионе.
Пустующие земли Северного Причерноморья Екатерина Вторая приказала заселить греками-эмигрантами. Испытывая притеснения по религиозному признаку в мусульманской Османской империи, православные греки охотно перебирались в Россию, осваивая плодородные степи Новороссии - и становились опорой российского владычества, благодаря единству своей веры с верой русского народа. Более того, Екатерина решилась на беспрецедентный по тем временам шаг: русские крестьяне, соглашавшиеся переселиться в Новороссию, получали свободу от крепостной зависимости. Стоит ли удивляться, что за десять лет между двумя русско-турецкими войнами Потёмкину удалось то, что не удавалось предшественникам Екатерины за восемьдесят лет? Благодарить за это мы должны светлый государственный ум императрицы.
В тесной связи с освоением Новороссии лежит и ещё одно важное событие времён Екатерины - присоединение к России Крымского полуострова (событие, о котором я подробно писал здесь и здесь). Покорение Крыма (обошедшееся России, к слову, малой кровью) стало результатом не столько успешных действий русских войск (хотя полки Суворова были весомым аргументом в споре против тех, кто мог бы - теоретически - завопить об "аннексии" и "нарушении международного права"), сколько правильного политического выбора - и это выбор был безусловной заслугой государыни. Екатерина не посягала на неприкосновенность независимого Крымского ханства - но решилась поддержать военной силой пророссийскую сторону во внутрикрымском конфликте. В результате постоянная угроза разбойничьих набегов на южнорусские земли, которую представляло собой Крымское ханство (основным источником доходов которого во все века оставалась работорговля), была окончательно ликвидирована, а бандитское гнездо превратилось в благоустроенную курортную зону. Более того: Россия приобретала ценный плацдарм, позволявший ей фактически полностью контролировать Чёрное море. Вскоре на Крымском побережье застучали топоры - строился город Севастополь, главная база русского Черноморского флота, с настолько удобной гаванью, что и до сих пор Севастополь остаётся главной базой русского флота и предметом вожделения со стороны всех геополитических противников России.
Суворов и Ушаков в Ахтиарской бухте, на месте будущего Севастополя.
Создание Черноморского флота, неразрывно связанная с общим новороссийским вектором екатерининской политики - ещё одно несомненное достижение Екатерины, плоды которого мы пожинаем до сих пор. Черноморский флот не только надёжно стоит на страже южных рубежей России, но и является важным фактором геополитического влияния России на Ближнем Востоке. И за то, что сегодня этот флот существует, мы должны сказать спасибо Екатерине Алексеевне. Конечно, мне могут возразить: флот создавала не Екатерина, а военные - прежде всего, Григорий Потёмкин и Фёдор Ушаков. Да, это правда: Екатерина, хоть и пошила себе адмиральское мундирное платье (первый в истории случай разработки военной формы целенаправленно для женщины!), вряд ли хорошо разбиралась в военно-морских вопросах и в стратегии. Черноморский флот - действительно детище Потёмкина и Ушакова. Но встаёт вопрос: кто же взыскал Потёмкина и Ушакова, кто привлёк их к столь важному государственному делу? И тут мы будем вынуждены признать: нашла этих людей, привлекла их, дала необходимые полномочия она, императрица Екатерина, женщина в адмиральской форме. А они уже постарались - во славу России и матушки-государыни.
Екатерина вообще обладала удивительным талантом находить толковых и государственно мыслящих людей. Ни до, ни после неё в истории России не было периода, который был бы столь же богат на выдающихся полководцев, флотоводцев и политических деятелей. Суворов, Румянцев-Задунайский, Долгоруков-Крымский, Репнин... Ушаков, Спиридов, Грейг, Чичагов... Потёмкин, Безбородко, Никита Панин, Бецкой, Дашкова... Грандиозные политические задачи, которые Россия решала при Екатерине, требовали и людей соответствующего склада. Но их надо было ещё уметь разглядеть. И мотивировать на решение нужных задач - достаточно сказать, например, что П.А. Румянцев отрицательно отнёсся к дворцовому перевороту в пользу Екатерины, а Н.И. Панин мечтал бы видеть на престоле малолетнего цесаревича Павла Петровича вместо его матери. С задачей "кадровой политики" Екатерина справилась успешно - а потому успешны были и результаты её внешней политики.
Памятник Екатерине Второй в Санкт-Петербурге.
Вокруг пьедестала расположились фигуры наиболее выдающихся соратников императрицы.
Вторым направлением внешней политики Екатерины, почти столь же важным, как и направление южное, новороссийское, были отношения с Польшей. Здесь достижения Екатерины были не столь грандиозными по своим итогам и не столь нравственно безупречными с точки зрения использованных средств. Однако общую идею можно проследить чётко - собирание исконно-русских земель и защита православных верующих. Поначалу императрица не собиралась посягать на территориальную целостность Речи Посполитой, предпочитая идти по пути Петра Великого. Пётр, как мы помним, ориентировался на союз с Польшей и поддержку пророссийского кандидата на польский престол. Для Петра это был Август Сильный, для Екатерины - Станислав Август Понятовский, или Стась, как его нежно именовала императрица в тот период, когда они делили ложе. Екатерине удалось возвести Станислава Августа на польский престол, но вопроса с единой пророссийской Польшей это не решило. Король был готов, в знак расположения к русской монархине, даровать своим православным подданным равные права с поляками-католиками - но заносчивая шляхта была категорически против. В результате против Станислава Августа начались бунты и заговоры, а первыми, на кого обрушивался террор мятежников, неизменно оказывались православные "диссиденты". В этот период Екатерина допустила трагическую ошибку, отказав в поддержке пророссийскому казачьему восстанию на Правобережной Украине - колиивщине (об этих событиях я тоже в своё время писал). Результатом стали затяжные войны с мятежными группировками польской шляхты, что завершилось тремя разделами Речи Посполитой. В ходе этих разделов России удалось воссоединиться с западно-белорусскими и большей частью западно-украинских земель (в начале царствования Екатерины даже Минск находился за границей Российской империи, а Киев был пограничным городом). Однако Галичина - в прошлом русское княжество - населённая православными малороссами, отошла под власть Австро-Венгрии, что стало началом формирования в тех краях не просто нерусской, а антирусской идентичности. Сама же Польша лишилась своей государственности, что многократно усилило русофобские настроения среди поляков. Суворов буквально умолял императрицу не лишать Польшу независимости, позволить полякам, которых ему удалось расположить к себе, воевать против пруссаков и австрийцев, отстаивая своё национальное бытие, а попутно - истощая геополитических противников России. Увы, в данном случае Екатерина не прислушалась к Суворову. Пытаясь разрубить тугой клубок политических противоречий на западных рубежах своей империи, Екатерина эти противоречия только усугубила. Враждебный России анклав, хоть и лишился своей государственности, никуда не делся. Австрия и Пруссия за счёт западно-польских земель многократно усилились. Правда, удалось защитить от притеснений большую часть православных подданных ликвидированного польского королевства - но часть этих подданных, совершенно русских на тот момент по своему менталитету, зачем-то отдали австрийцам. И трудно сказать однозначно, чего было больше в политике Екатерины на польском направлении - положительного или отрицательного. Наверняка, во всяком случае, утверждать можно одно: порождённые этой политикой проблемы мы расхлёбываем до сих пор.
Впрочем, заслуг Екатерины в Северном Причерноморье это ни в малейшей степени не отменяет. А раз так - у нас есть повод помянуть добром императрицу Екатерину Алексеевну и помолиться об упокоении её грешной души.
Парадный портрет Екатерины II.
Journal information