Данная статья принадлежит перу белого офицера-марковца Льва Петровича Большакова, 4 октября 1918 года зачисленного в списки Офицерского генерала С.Л. Маркова пехотного полка. Летом 1919 года Л.П. Большаков командовал ротой в своём полку и погиб в бою с большевиками у села Короча. Но перед смертью успел опубликовать проникновенные строки о своих соратниках в одной из курских газет. Эту статью - настоящее стихотворение в прозе - я и хочу предложить вашему благосклонному вниманию. Оригинал здесь.
У всякого полка есть своя физиономия. Неистощим задор и молодечество дроздовцев. Непоколебимо спокойное мужество, неотвратимый порыв корниловцев. Есть еще один полк. Странен и неповторим его облик. Строгая, без единого украшения черная форма, белеют лишь просветы, да верхи фуражки. Заглушенный, мягкий голос.
Замедленные тихие движения. Точно эти люди знают какую-то тайну. Точно обряд какой-то совершают, точно сквозь жизнь в обеих руках проносят они чашу с драгоценным напитком и боятся расплескать её.
Сдержанность – вот отличительная черта этих людей, которых провинциальные барышни давно очертили “тонные марковцы”. У них есть свой тон, который делает музыку, но этот тон – похоронный перезвон колоколов, и эта музыка – “De profundis”. Ибо они действительно совершают обряд служения неведомой прекрасной Даме – той, чей поцелуй неизбежен, чьи тонкие пальцы рано или поздно коснутся бьющегося сердца, чьё имя – смерть. Недаром у многих из них четки на руке: как пилигримы, скитающиеся в сарацинских песках, мыслью уносящиеся к далекому гробу Господню, так и они, проходя крестный путь жертвенного служения Родине, жаждут коснуться устами холодной воды источника, утоляющего всех. Смерть не страшна. Смерть не безобразна. Она – прекрасная Дама, которой посвящено служение и которой должен быть достоин рыцарь.
И марковцы достойны своей Дамы: они умирают красиво. Помню смерть полковника N в тяжелых боях в Ставропольской губернии, когда большевики собрали лучшие силы, чтобы остановить наше продвижение, и с мужесвтом отчаяния наносили нам последние удары, он со своим батальоном, окруженный вдесятеро сильнейшим врагом, отходил к своим. Как всегда: первый во время атаки, в последних рядах во время отхода. И смертельно раненый пулей в живот, с парализованными конечностями, уже предчувствуя приближение смерти, он не издал ни крика, ни стона. Так же спокойно, только с бескровным, бледным лицом и лишь пробившись к своим, не оставив ни одного трупа полковник N вытянулся на повозке и затих. Помню еще одну недавнюю смерть. Молодой офицер, почти мальчик, капитан Гурбиков, в бою под Крюковым увидел, что левый фланг наших цепей, обойденный из леса, начал отходить. Он бросился туда, остановил стрелков и повел их в атаку на лес, занятый ротой большевиков. Он кинулся вперед и за ним ближайшие семь стрелков, семь против полутораста. И такова сила безумства храбрых, что рота товарищей начала отходить вглубь леса, не ожидая, пока к горстке безумцев присоединятся другие. На опушке леса капитана Г. настигла та пуля, что была ему предназначена. Он упал с простреленной головой, с рукой, протянутой к лесу, и костенеющими устами последний раз еще произнес: “Вперед!”.
Будет время, под благовест кремлевских колоколов преклонят перед Добровольческими полками – Дроздовским, Корниловским и Марковским – свои венчальные головы двуглавые орлы старинных знамен. И поблекнут старые девизы, и на скрижали истории будут вписаны новые. Тогда девизом Марковского полка будет: “Ave patria, morituri te salutant”, а на братской могиле павших марковцев высечено будет: “Те, кто красиво умирают”.
***
Об обстоятельствах гибели Л.П. Большакова книга "Марков и марковцы" сообщает следующее. "14 августа мы вместе с 1-й Терской дивизией генерала Шкуро на ступали на город Корочу, причем большевиков было 3 дивизии. Це лый день шел сильный бой. В этот день из нашей роты выбыло убиты ми и ранеными 43 человека; столько у нас приблизительно ранеными выбыло за все время моего пребывания в роте.
Большевики лавой бросились на 2-ю роту, которая находилась справа от нас, и сбили ее и, зайдя нам во фланг уничтожили сильным ружейным и пулеметным огнем наш правый фланг так, что мы вынуж дены были отступить, оставив там несколько раненых, в том числе и раненого командира.
Когда мы, перейдя в контратаку, вернулись на прежнее место, то нашли наших раненых изрубленными, а у ротного командира были выколоты глаза, все лицо в синяках, а потом выстрелом в упор был снесен череп. Около него лежала винтовка, из которой он, раненый, до последней возможности стрелял по подходившим большевикам".
Марковцы на могиле боевого товарища.
Journal information