Ледяной поход и трагедия раненых

В героической эпопее Ледяного Похода были, тем не менее, эпизоды, ложившиеся на его историю если не чёрным, то во всяком случае трагическим пятном и оставшиеся болезненным воспоминанием для всех его участников. Помимо расправ, зачастую бессудных, над захваченными в плен красногвардейцами, безусловно трагической страницей Ледяного Похода стала судьба раненых белогвардейцев.

Обоз Добровольческой Армии в Ледяном Походе.

Не хватало самого необходимого - антисептиков, перевязочных средств, не говоря уже об обезболивающих. Раненые не могли вовремя получить хирургическую помощь, поскольку нередко из-за боевой обстановки обоз с ними не разгружали, и наиболее беззащитная часть армии вынуждена была ночевать под открытым небом, на холоде или под дождём, в то время, как боеспособная часть армии разбредалась по квартирам в какой-нибудь очередной отбитой у красногвардейцев казачьей станице. Нередки были случаи самоубийства раненых, не желавших превращаться в обузу для армии, кочевавшей по донским и кубанским степям без тыла. По сути, этих обречённых людей грела только одна мысль - мысль о том, что умирают они за веру и Отечество, о чём недвусмысленно свидетельствует марковец В.Е. Павлов.

Неудача под Екатеринодаром к этим страданиям раненых добавила куда более серьёзную и страшную проблему. От города после гибели Корнилова пришлось отходить поспешно, красные буквально наступали на пятки. "Ничего, Вы выведете", - напутствовал Деникина незадолго до смерти Лавр Корнилов. Деникин завет своего командующего выполнил и армию действительно вывел. Но подобные операции вообще редко обходятся без потерь, а обоз зачастую оказывается самой уязвимой частью отступающей армии. И в станице Елизаветинской произошла трагедия. Обоз ещё не успел вытянуться за пределы станицы, когда в неё ворвались красноказаки. Деникин так вспоминал об этом.

"В темную ночь армия уходила от Екатеринедара в неизвестное. Шли молча, понуро, подавленные, но в полном порядке; в движении колонн и обоза заметна была даже какая-то подчеркнутая исполнительность и дисциплина. Но когда с рассветом с бронированного поезда, увидевшего наш конный арьергард, открыли по нем артиллерийский огонь, отдаленные звуки его производили на колонну явно тягостное, доселе не замечавшееся впечатление и вызвали большую торопливость...

На походе я узнал, что из станицы Елисаветинской не удалось вывезти всех раненых. Начальник обоза доложил, что окрестности были уже заняты противником, перевозочных средств одной Елисаветинской не хватало и пришлось оставить в ней 64 тяжело раненых из числа безнадежных и тех, которые безусловно не в состоянии были бы вынести предстоящие форсированные марши. С ранеными оставлены врач, сестры и денежные средства. Глубокой болью сжалось сердце. Я не знал тогда, где смерть вернее. Но чувствовал, что язык цифр и фактов для них не убедителен, что они — обреченные — имели нравственное право осудить ушедших" (конец цитаты).

До этого случая раненых таскали по степи, по нескольку дней не сгружали с подвод, не оказывали вовремя нужной помощи, но впервые часть раненых была оставлена на милость победителя. И хоть Деникина сложно было обвинять в этом трагическом факте - Деникин только задним числом узнал об оставленных раненых - на войска это произвело тягостное впечатление, ещё больше усиливая общую депрессию.

В дальнейшем после Боя под Медведовкой авторитет Деникина был успешно восстановлен. Это ощутил и сам Антон Иванович, и рядовые офицеры Добровольческой Армии, по свидетельству В.Е. Павлова, ощутили в новом командующем и твёрдую волю, и стратегический талант. "С генералом Деникиным не пропадём", - пошли разговоры среди марковцев. Между тем, эта их вера уже вскоре должна была снова подвергнуться суровому испытанию.

Дело в том, что железная дорога, которую армия благополучно пересекла под Медведовкой, была не единственной на пути отступления Добровольческой Армии. Переходить железные дороги армия, отягощённая обозом с ранеными, могла только на переездах, которые располагались, как правило, вблизи станций и держались под контролем красными. Они имели возможность оперативно перебрасывать к нужному месту свои бронепоезда. И только наличие в Добровольческой Армии инженерной роты давало возможность хоть как-то нейтрализовать красную угрозу - по обе стороны от переезда на достаточно большом расстоянии от него белые подрывали или заваливали пути, чтобы лишить красных возможности использовать бронепоезда.

Чтобы окончательно вырваться из стратегического окружения, армии надо было перемещаться стремительно, а скорость её передвижения сдерживал обоз с ранеными. Многих из них просто нельзя было везти слишком быстро из-за неровности дороги (дороги, как правило, были грунтовыми, со всеми отсюда вытекающими последствиями - кто ездил по таким, те поймут). И перед Деникиным встала непростая дилемма: сбавить темпы движения армии, лишая её надежды оторваться от противника, либо идти с прежней скоростью, но при этом гарантированно погубить тяжело раненых. Ни то, ни другое было неприемлемо как по моральным, так и по стратегическим соображениям. Поэтому во время ночёвки в станице Дядьковской командование армии приняло решение оставить на попечении казаков 200 человек наиболее тяжело раненых - тех, кто гарантированно не выдержал бы марша.

На армию это произвело угнетающее впечатление. Снова пошли разговоры о том, что "генерал Корнилов так бы не сделал". Марковцы вообще решили "спасать" своих раненых. К лазарету были направлены пулемётные подводы и те из обозных, которые должны были идти не с обозом, а с полком. И на эти подводы тайком перегрузили раненых. В результате вместо 200 человек в Дядьковской были оставлены только 119. Не знаю, насколько "спасительной" оказалась эта мера для вывезенных таким образом раненых, но вот к спасению тех, кто оставался, генерал Деникин принял все необходимые меры.

Во-первых, решение оставить часть тяжело раненых в Дядьковской было им принято по получении известий из Елизаветинской, откуда сообщили, что оставленных там 64 человека станичники сберегли, и они уже переправлены в местные госпиталя. Деникин имел все основания рассчитывать на казаков Дядьковской не в меньшей степени, чем на казаков Елизаветинской. Во-вторых, он решил подстраховаться. Во время боя под Медведовкой и в самой Дядьковской добровольцами были захвачены в плен несколько большевиков. Часть из них были ранены - их решили оставить в белом обозе. Другая часть - включая бывших руководителей советской власти в Дядьковской - была оставлена вместе с ранеными под честное слово защитить их от красного террора. Такое же слово спрятать раненых и не допустить расправы с ними дали и казаки. В случае, если бы с белыми ранеными большевики расправились, белые сохраняли за собой возможность расправиться точно так же с ранеными красными, оставленными в их обозе. Деникин таким образом нарушал приказ Корнилова не брать пленных, но делал это во имя своих бойцов. А большевики, оставшиеся в Дядьковской, в случае гибели раненых могли больше не рассчитывать на пощаду.

Особенно рассчитывали белые на большевика Акима Лиманского - участника революции 1905 года, февральской и октябрьской революций, рабочего, члена Екатеринодарского городского комитета РКП (б) и исполкома городского совета. Лиманский попал в плен к казакам Виктора Покровского во время боёв за Екатеринодар и был ими уведён в качестве заложника. Теперь Деникин, ради того, чтобы спасти своих раненых, готов был даровать Лиманскому свободу.

Аким Лиманский, видный деятель
коммунистического движения.
Подробнее о его неординарной биографии
можно прочитать здесь.

Лиманский своё слово сдержал. Как и казаки. После возвращения в Дядьковскую во время Второго Кубанского похода деникинцы обнаружили, что из 119-ти раненых, оставшихся в станице, только двое стали жертвами красного террора, 16 скончались от полученных ран, а подавляющее большинство - 101 человек - выжили и вернулись в ряды армии.

Иная судьба, как выяснилось, ждала тех 64 человека, которых не успели эвакуировать из Елизаветинской. Информация, которую Деникин получил в Дядьковской об их участи оказалась ложной - только 14 человек из них станичники смогли спрятать, остальных большевики захватили в плен и зверски убили. Но ложная информация, которую Деникин получил в Дядьковской в том апреле 1918 года, позволила ему принять решение, спасшее более сотни жизней (не считая жизни большевика Лиманского).

Белые в конце концов поняли - и Павлов вынужден был это признать в своих мемуарах, что решение оставить раненых на попечении казаков, несмотря на угрозу их захвата красными, было жестоким, но в тех условиях неизбежным. Не забудем: у Добровольческой Армии на тот момент просто не было тыла. И если в первом случае раненые белогвардейцы действительно были перебиты, то во втором, благодаря мерам, принятым Деникиным, их удалось спасти. За случай же в Елизаветинской Деникин ответственности не несёт - не он принимал это решение, раненых просто не успели эвакуировать, красные слишком быстро ворвались в станицу, а перевозочных средств в ней не хватало.