На Сретение Господне

Икона Сретения

Ведь, если вдуматься, то кто такой старец Симеон? Это многовековая мудрость, накопленная ветхозаветной Церковью и ею же накопленный опыт праведности. Симеон был в числе тех 70-ти толковников, которые осуществили перевод Священного Писания Ветхого Завета с древнееврейского языка на древнегреческий, сделав тем самым истинную веру доступной за пределами Израиля. Если Симеон был призван к этой работе - значит, к тому времени он был уже авторитетным богословом, в истинности религиозных убеждений и религиозного опыта которого никто не сомневался. Но как сам Ветхий Завет был несовершенен, являясь только "детоводителем ко Христу", но ни в коем случае не путём ко Спасению (этот путь Христос ещё только должен был открыть), так и Симеон, при всей доброкачественности его опыта и его взглядов, преткнулся об одно ветхозаветное же пророчество: "Се, Дева во чреве приимет и родит Сына". Но то, что для нас, христиан, является самоочевидным, Симеон с его ветхозаветными представлениями почёл невероятным: как? дева? родит? Старец посчитал, что в имеющемся у него тексте - ошибка нерадивого переписчика.

Но в ту же ночь Симеону явился ангел Господень и возвестил, дабы старец не сомневался в пророчестве и донёс до людей его текст неповреждённым. А чтобы утвердить Симеона в истинности возвещённого, добавил, что тот не умрёт, пока не увидит пророчества Исаии сбывшимся. И вот, спустя более ста лет после описанных событий, ветхий днями Симеон видит в иерусалимском храме Деву Марию с Богомладенцем на руках. Святое Семейство, живое воплощение смены Заветов, явилось в храм, чтобы... исполнить положенный по ветхозаветному Закону ритуал и принести за Младенца Иисуса жертву. В этот миг старцу открывается, что пророчество исполнилось. И молодая Мать, стоящая с Младенцем на руках - и есть та самая предреченная Писанием Дева, а Ребёнок у неё на руках - Сам Предвечный Бог, воплотившийся в Человека. И из уст Симеона исторгаются удивительные слова, знаменующие собой радостное прощание с обветшавшим Заветом: "Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром". Вдумаемся, о чём в этот миг говорит Симеон: о своей смерти, о том, что так пугает сегодняшнего обывателя, пугает настолько, что он готов порой на любые подлости и злодеяния, чтобы выторговать себе у судьбы лишние год-другой земной жизни. Но Симеон видел Спасение человечеству, видел за хрупкой фигуркой немощного Младенца - Того, Кто явился избавить людской род от тяготевшего над ним адамова проклятья и воссоединить с Богом.  А по сравнению с этим - что значит его собственная жизнь? Более того: Симеону, как грамотному ветхозаветному богослову, известно, куда Владыка отпускает его "с миром". Симеон знает, что после кончины его ждёт ад. Но даже мрак и ужас преисподней не страшат праведника, собственными глазами увидевшего Спасителя - ведь Христос для того и сошёл на землю, чтобы сокрушить врата ада, извести оттуда всех, кто преступлением адамовым и собственной немощью до той поры содержался в плену лукавого. А значит и его, Симеона, собственное спасение недалеко. Симеон идёт в ад с теми же чувствами, с которыми несколько десятилетий спустя будут отправляться на казнь мученики Христианской Церкви, зрящие за временными муками грядущую вечную награду и вечное блаженство рядом с Господом.

Св. прав. Симеон Богоприимец

А теперь от дней Евангельских обратимся к дням нынешним. Сегодня часто приходится слышать, что за две тысячи лет с лишним, истекшие с момента Рождества Христова Завет, бывший некогда Новым, успел обветшать, что наука давно опровергла "несусветные евангельские догмы" (на самом деле наука не может опровергнуть Евангелие, ибо Евангелие не говорит о натурфилософии ровным счётом ничего). Пора, дескать, отправить Новый Завет на покой, как это произошло с Законом Моисеевым, и принять некий "третий завет", более соответствующий "эре водолея", которая мыслится у таких лжехристиан "эпохой откровения Духа" (как ветхозаветная эпоха была, по их представлениям, эпохой откровения Отца, а новозаветная - эпохой откровения Сына).