Не жаловали Деникина и правые - за его последовательное непредрешенчество в вопросе о будущем государственном устройстве России. Но Деникин и впрямь полагал, что большевики - захватчики и германские агенты, намеренно развалившие фронт и угнетающие Россию, безжалостно искореняя всё русское. И ради борьбы с этими захватчиками власти он полагал необходимым максимальное сплочение государственно мыслящих людей. Провозглашение же монархического лозунга могло оттолкнуть от армии крестьянство и казачество. В итоге в тылу белой армии людьми, старавшимися держаться как можно дальше от фронта, дабы не подставлять под большевистские пули свои холёные лбы, вызревали заговоры и даже "освящался нож", которым предполагалось убить Верховного.
Между тем, Деникин ни единой минуты не был либералом в современном понимании этого слова. Он до последних дней оставался государственником и русским патриотом. Когда произошёл февральский переворот, и новые власти принялись реформировать страну через колено, Антон Иванович в числе первых выступил против безумных экспериментов во время войны. Он жёстко критиковал временных за поспешные "чистки" командного состава, жертвами которых сплошь и рядом становились профессионалы высочайшего класса и искренние патриоты, он безоговорочно выступил против "декларации прав солдата" и солдатских комитетов, против демократизации армии, в корне подрывавших военную дисциплину. Офицерам были хорошо известны его слова, публично брошенные Керенскому: "Вы втоптали наши знамёна в грязь! Поднимите их и преклонитесь перед ними!" Ещё более жёстко отозвался Деникин о февралистах в "Очерках Русской Смуты". Говоря о памяти генерала Корнилова, Антон Иванович с беспощадностью писал:"Проклятье им — прелюбодеям слова и мысли! Прочь их цветы! Они оскверняют святую могилу!"
Непредрешенчество Деникина диктовалось и чувством его глубочайшего смирения: "Какое право имеем мы, - задавался он риторическим вопросом, - маленькая кучка людей, решать вопрос о судьбах страны без ее ведома, без ведома русского народа?" В здоровый государственный инстинкт русского народа Деникин верил свято: "Я считаю одинаково возможным честно служить России при монархии и при республике, лишь бы знать уверенно, что народ русский в массе желает той или другой власти (выделено мной - М.М.). И поверьте, все ваши предрешения праздны. Народ сам скажет, чего он хочет. И скажет с такой силою и с таким единодушием, что всем нам — большим и малым законодателям — придется только преклониться перед его державной волей". Знал он и цену верноподданическому трёпу "профессиональных монархистов", крепко окопавшихся в далёком тылу Белой Армии, знал, что эти самые деятели, обвиняющие его в "либерализме" и "социализме", ни единым словом не заступились за императора в роковые дни Февраля, зато весьма активно заигрывали в 1918-м с немецкими оккупантами, рассчитывая из рук врага (!!!) получить возрождение монархии. А с вражескими прислужниками Деникину было не по пути. "Проклятие предательства не даст счастья, - писал он. - В конце этого пути – политическое, моральное и экономическое рабство".
Деникин понимал, как никто, что тыловые агитаторы толкают армию в тупик - и потому не шёл у них на поводу. Он сам объяснял офицерам Добровольческой Армии: "Хорошо — монархический флаг. Но за этим последует естественно требование имени. И теперь уже политические группы называют десяток имен, в том числе кощунственно в отношении великой страны и великого народа произносится даже имя чужеземца (выделено мной - М.М.) — греческого принца. Что же, и этот вопрос будем решать поротно или разделимся на партии и вступим в бой? Армия не должна вмешиваться в политику. Единственный выход — вера в своих руководителей. Кто верит нам — пойдет с нами, кто не верит — оставит армию". В целом же "только военная диктатура могла с надеждой на успех бороться против диктатуры коммунистической партии". Таково было политическое кредо Белого Движения, как формулировал его Деникин.
Сегодня некоторые публицисты из ультраправых приписывают белым генералам в их непредрешенчестве мотив властолюбия. Антон Иванович словно предвидел это обвинение. И оставил на него исчерпывающий ответ: "Я веду борьбу только за Россию. И будьте покойны: в тот день, когда я почувствую ясно, что биение пульса армии расходится с моим, я немедля оставлю свой пост, чтобы продолжать борьбу другими путями, которые сочту прямыми и честными". Это своё слово генерал Деникин сдержал. Весной 1920 года, когда многие офицеры и генералы Добровольческой Армии начали обвинять его в Новороссийской катастрофе, когда по рукам пошли оскорбительные памфлеты генерала Врангеля, обвинявшего Деникина в честолюбии, ради которого он погубил армию и "не допустил" её соединения с войсками Колчака, Антон Иванович подал в отставку, назначив Врангеля своим преемником. Для Деникина не существовало ничего личного - он спокойно утвердил главнокомандующим своего личного недоброжелателя, про которого он знал как про талантливого военачальника, а самое главное - знал, что этому военачальнику пока ещё верит армия. И отбыл за границу, чтобы не мешать своим присутствием новому главнокомандующему.
В эмиграции Деникин продолжил свою борьбу с большевизмом пером публициста. Одна за другой выходят из-под его пера статьи и брошюры. Одновременно Деникин начинает работать над своим фундаментальным историческим трудом - пятитомными "Очерками Русской Смуты", которые до сих пор остаются одним из самых авторитетных источников по истории русской Гражданской войны. И в которых Антон Иванович с беспощадной откровенностью описывает злодеяния новых хозяев России. Очень быстро Деникин становится известен как плодовитый публицист и талантливый историк. Столь же быстро для него самого становится ясно, что помимо большевиков, у русского народа имеется ещё один, не менее страшный враг - европейские "великие державы", которые не прочь были поживиться за счёт русской смуты кусками некогда российской территории. А свои захватнические аппетиты прикрывали "борьбой с большевизмом", на что успешно клевали некоторые белоэмигранты.
Такая позиция встретила в лице Деникина непримиримого оппонента. "Я не приемлю ни петли, ни ига!" "Защита России и свержение большевиков!" - эти принципы старался отстаивать Антон Иванович в своих обращениях к эмиграции. "В сознании честных русских людей счастье Родины не может быть приобретено путем ее расчленения", - предупреждал он сторонников "крестового похода против большевизма" под иноземными знамёнами.
В годы Великой Отечественной войны Антон Иванович занимал патриотическую позицию, стал главным идеологом белого оборончества, не допускавшим никаких компромиссов с немецкими агрессорами. А в послевоенные годы он столь же энергично, как некогда против коллаборационистов, выступал против сближения белой эмиграции с руководством СССР, предрекая, что советское влияние в Восточной Европе в ближайшем будущем породит всплеск самой чёрной русофобии. В этих условиях Деникин полагал долгом белой эмиграции в любых обстоятельствах защищать независимость и территориальную целостность России.
Скончался Антон Иванович в клинике в США. Американская армия проводила бывшего белого главнокомандующего в последний путь со всеми причитающимися воинскими почестями. Сегодня прах Антона Ивановича Деникина торжественно перезахоронен в Москве, в Донском монастыре.
Испрашиваю молитв всех православных читателей моего журнала об упокоении раба Божия Антония. Вечная ему и светлая память!
Journal information