Итак, в сентябре 1877 года под Плевну прибыл генерал Эдуард Иванович Тотлебен, которому император и поручил взятие Плевны. Тотлебен, пообщавшись со Скобелевым (заметим: он сначала общается со Скобелевым, а уже затем едет на военный совет к императору!), пришёл к выводу о бесполезности дальнейших попыток штурма Плевны и распорядился начать её правильную блокаду.
Эдуард Иванович Тотлебен
После падения Горного Дубняка и Телиша и капитуляции Дольнего Дубняка связь Плевны с внешним миром была окончательно прервана. Турки лишились возможности получать продовольствие, медикаменты и подкрепления. Их армия начала сокращаться, в то время, как русские, напротив, стягивали войска под Плевну. Под руководством Тотлебена шло энергичное строительство полевых укреплений - окопов полного профиля с ходами сообщений, блиндажей, землянок. За окопами создавались редуты и люнеты, причём строились они таким образом, чтобы не только обеспечивать перекрытие огнём, но и чтобы можно было из последующей линии укреплений вести огонь по предыдущей линии - на случай, если её захватят турки. Боестолкновения между турецкими и русскими войсками были сведены к минимуму - ограничивались перестрелками. Хотя периодически русские войска начинали резко наращивать интенсивность обстрелов турецких укреплений - и тогда турки поспешно приводили свои части в состояние повышенной боеготовности, ожидая штурма. Но штурма не было - Тотлебен не собирался ничего штурмовать. Этот генерал - достойный соперник Османа-Нури - умел ждать. Он понимал, что время работает на русских: в конце концов, у турок закончатся либо боеприпасы, либо продовольствие, и тогда Осману-паше придётся либо капитулировать, либо прорываться. Вот этот-то прорыв важно было не прозевать и вовремя отразить, не дать турецкой армии вырваться из кольца блокады. Тотлебен, при кажущейся своей медлительности, тоже воевал по-суворовски: врага надо было не оттеснить, а разгромить либо пленить, лишить возможности сопротивляться. Вот к этому он и направлял свои усилия.
По этой же причине Эдуард Иванович не стал поощрять стремления генерала Скобелева к новым наступательным действиям против Плевны. Скобелев, который 30 августа уже видел себя победителем на белом коне, никак не мог смириться с тем, что нового штурма не будет. Обида за упущенные лавры смешивалась в душе с болью за напрасно погибших бойцов. И с досадой на напрасно теряемое время, когда Плевна была готова пасть уже 30-го августа. И с отчаянием из-за того, что новая задержка с Плевной будет стоить новых русских жизней. В общем, Скобелев тосковал и мечтал о новом штурме. Тотлебен был недоволен, но в конце концов Михаил Дмитриевич своего добился. Ему разрешили провести наступательную операцию с ограниченными целями - взять первый гребень Зелёных гор. Что Скобелев и выполнил. Причём его войска в наступательном порыве успешно перекатились и через второй гребень, и вышли к турецким редутам, около которых были остановлены. Турки контратаковали и едва не сбросили скобелевцев обратно с гребня. Михаил Дмитриевич по своему обыкновению вовремя появился в первых рядах своих бойцов. Его распорядительность и личный пример сделали своё дело: новые позиции удержали.
Картина, изображающая атаку скобелевцев под Плевной.
Верхом на белом коне, под красным знаменем - сам М.Д. Скобелев.
Судя по форме солдат, на картине изображена именно атака на Зелёные горы в ноябре 1877 года.
В дальнейшем Скобелев неоднократно рапортовал об отражении турецких контратак с большими потерями для атакующих. Примечательно, что в воспоминаниях участников тех боёв с турецкой стороны эти атаки упоминаются как русские. Поскольку туркам особого смысла врать не было, скорее всего, так оно и было: Скобелев предпринимал попытки дальнейшего перехода в "наступление с ограниченными целями", стремясь на случай возможного штурма подобраться поближе к неприятельским позициям, завязывал бой, но не бросал в него все свои силы, так как не имел на это приказа от командующего. Поэтому турки отражали его атаки и контратаковали, вынуждая отбиваться. А Скобелев, не желая выглядеть в глазах Тотлебена нарушителем субординации, рапортовал об отбитии турецких контратак. Впрочем, не исключено, что турок тревожили другие русские командиры, тоже, в свою очередь, озабоченные улучшением своих позиций на случай штурма. А доставалось за их никем не одобренные инициативы Скобелеву, вынужденному отбивать контратакующих турок.
Своеобразный режим боевых действий установился на Гривицких редутах. После "третьей Плевны", как известно, редут Канлы-табия был взят русскими, которые подняли над ним румынский флаг. После неудачного штурма редут удержали за собой румыны. А соседний редут Баш-табия, о существовании которого до взятия Канлы-табии ни русские, ни румыны даже не догадывались, остался в руках турок. Поначалу между двумя редутами шла интенсивная перестрелка - турки пытались вернуть себе утраченную позицию, а румыны - отвести от себя постоянную угрозу. Но постепенно румынские офицеры, многие из которых знали турецкий язык, стали вступать в неофициальные переговоры со своими турецкими коллегами, и между воюющими сторонами установился режим периодически возобновляемых перемирий, позволявших беспрепятственно менять войска в редутах и выносить с поля боя раненых. Русское командование очень быстро смекнуло, чем это чревато: румыны, привыкнув к этим перемириям, гляди того, утеряют бдительность, а турки этим воспользуются, да и прорвут оборону. В итоге Тотлебен настоял на замене румынского гарнизона Канлы-табии на русский. "Перемирия" прекратились.
Так или иначе, но положение осаждённых неуклонно ухудшалось. Рацион турецких солдат и мирных жителей (которых - надо отдать Осману-Нури должное - распорядились кормить с армейских кухонь) был урезан до минимума. Осман-Нури, понимая, что лошади и вьючные мулы могут ещё понадобиться на случай прорыва из Плевны, строжайше запретил забивать их на мясо. В итоге турки, наплевав на нормы собственной религии, оказались вынуждены питаться собаками и воронами. Армия страдала от холода: достать топлива в осаждённом городе было негде. Солдаты оказались вынуждены, чтобы хоть как-то согреться, вырубать сады и разбирать изгороди. Холода и нехватка медикаментов породили массовые болезни, от которых страдали не только турецкие солдаты, но и мирное население. Тем не менее, Осман-Нури упрямо отвергал все предложения о сдаче: он ожидал, что Сулейман-паша или Мегмет-Али-паша, армии которых находились вне кольца блокады, сумеют пробиться на помощь гарнизону Плевны.
К концу ноября, однако, стало известно, что наступления турок на Шипке и против Рущукского отряда закончились неудачей. 2 декабря (н.ст.) на военном совете турецкой армии было принято решение прорываться из Плевны. 7 декабря Осман-Нури-паша подписал приказ на прорыв, не уточняя дату выступления. Двигаться предполагалось на Софию, на соединение с Мегмет-Али-пашой. Туда же должен был выдвигаться и гарнизон, оставленный Османом-Нури в Виддине. В случае успеха турки сосредотачивали под Софией армию в 150 батальонов, которой было вполне достаточно, чтобы помешать дальнейшим наступательным действиям русских. Понимая эту опасность, Тотлебен сделал всё, от него зависящее, чтобы не допустить прорыва. К 10-му декабря под Плевной была сосредоточена громадная армия в 125 тысяч человек при 496-ти орудиях. Эту армию Тотлебен разделил на шесть участков, каждый из которых вручил опытным генералам, принимавшим участие в прежних боях под Плевной. В частности, свои участки имели генералы Скобелев, Криденер и Зотов. Непосредственно направление на Софию стерегли войска Отдельного Гренадерского корпуса под командованием генерала И.С. Ганецкого. Понимая, что именно это направление наиболее вероятно для прорыва турок, Тотлебен приказал соседам Ганецкого - Скобелеву и гвардейцам - выдвинуть по одной бригаде в помощь гренадерскому корпусу. В случае, если бы Осману-Нури удалось прорвать оборону Ганецкого, Скобелев и гвардейцы должны были заткнуть брешь и остановить наступление турок.
Генерал Иван Степанович Ганецкий. Именно перед ним капитулировал Осман-паша.
В ночь с 9 на 10 декабря (н.ст.) турки двинулись на прорыв. С позиций скрытно были сняты смотровые вышки - чтобы русские, заняв турецкие укрепления, не могли бы эти вышки использовать. На редутах выставили чучела - чтобы снятие турецких войск с позиций не сразу бросилось в глаза. Для ускорения перемещения своей армии Осман-Нури предполагал бросить обозы в городе - однако делегация городских властей убедила его забрать с отступающей армией семейства мусульман, которые опасались попасть в руки к болгарам. Обратим на это внимание: болгары не просто не хотят противодействовать русским войскам, несколько месяцев осаждающим Плевну, но напротив, жители-мусульмане опасаются мести со стороны болгар после вступления в город русских войск. До какой же, спрашивается, степени очаяния должны были довести своих болгарских соседей эти "мирные" мусульмане, чтобы болгары терпеливо сносили все связанные с блокадой лишения, лелея лишь месту о мести? Осман-Нури согласился - в результате армия оказалась загромождена большим количеством повозок с обывателями-турками и их пожитками.
Ночью, под покровом темноты, первая дивизия турецкой армии перешла реку Вид и без артиллерийской подготовки атаковала позиции русских гренадер. Атака оказалась неожиданной для Ганецкого - сказалась предусмотрительность Османа-Нури, за несколько дней до своего выступления запретившего жителям Плевны покидать город. По идее, русских никто не должен был бы предупредить - однако несколько перебежчиков покинули ряды турецкой армии и пробрались к Скобелеву, которого и известили о начале прорыва. Скобелев выслал к Виду разведчиков, которые подтвердили: турки покидают редуты и сосредотачиваются у моста. Михаил Дмитриевич немедленно отправил гонцов к Тотлебену, к Ганецкому и к гвардейцам, сам же выдвинул в помощь гренадерскому корпусу одну из бригад своей 16-й пехотной дивизии.
Михаил Дмитриевич Скобелев
Хотя Ганецкий и не ожидал турецкого наступления, надо отдать ему должное: он быстро сориентировался в обстановке. И атакующие турки были встречены плотным артиллерийским и ружейным огнём. Передние ряды армии Османа-Нури остановились в замешательстве, но отступать им было некуда: сзади сплошными волнами накатывали новые и новые тысячи их товарищей, переправлявшихся через Вид, а следом за 1-й дивизией уже следовали обозы с обывателями-турками. Некоторое время, по свидетельству очевидцев, турки стояли в замешательстве под русским огнём, потом, не выдержав давления сзади, снова ринулись на штурм, в русских окопах завязалась рукопашная, в ходе которой Сибирский гренадерский полк погиб практически полностью - но не оступил с позиций. Подошедшие сибирцам на подмогу малороссийские гренадеры также не смогли переломить ход боя в свою пользу. Первые две линии траншей были захвачены турками - но за траншеями обнаружились русские редуты. С которых - Тотлебен знал, как строить полевые укрепления! - на них немедленно обрушился шквальный огонь. А турецкие солдаты, перегруженные дополнительным запасом патронов (вот когда сказалось стремление Османа-Нури сократить обозы!), растеряли свой наступательный порыв. На штурм редутов их уже не хватило.
Светало. И в это время на помощь Ганецкому подоспели скобелевцы и вторая бригада 3-й гвардейской пехотной дивизии (Санкт-Петербургский и Волынский Лейб-Гвардии полки - эту бригаду Тотлебен благоразумно передал в оперативное подчинение Скобелеву). Под прикрытием артиллерийского огня из редутов скобелевцы и гвардейцы перешли в контратаку и выбили турок из траншей. Было 11 часов дня. Первая дивизия покатилась назад к мосту через Вид, где смешалась с обозами и переходившими как раз в это время реку войсками 2-й дивизии. Перед мостом началась давка, на которую немедленно перенесла свой огонь русская артиллерия.
Пожалуй, именно в этот момент Осману-Нури стало окончательно ясно, что прорыв не удался. Он распорядился отступать обратно к укреплениям Плевны - но обнаружил, что эти укрепления заняты русским войсками. Тотлебен, получив извещение от Скобелева о выступлении турок, не терял зря времени. При захвате оставленных турками укреплений Плевны отличился опять-таки Скобелев: пока одна бригада его 16-й дивизии дралась с турками за Видом, другая бригада благополучно заняла все турецкие укрепления в своей полосе обороны до самой Плевны.
Последний бой под Плевной. На картине видно турецкие войска, в беспорядке отходящие за Вид,
и контратакующую русскую пехоту. Видно также окружённую русскими войсками повозку, около которой
с безразличным видом стоят два турка. Эти уже отвоевались.
Откатившаяся в беспорядке за Вид турецкая армия оказалась зажата между двух огней. И в это время Осман-Нури-паша выбывает из строя: осколком русского снаряда ему повредило ногу, лошадь под маршалом была убита. Османа-Нури перенесли в домик на окраине города, откуда он, поняв бесполезность дальнейшего сопротивления, отдал приказ прекратить огонь. Турецкая армия капитулировала.
В плен русским войскам сдалась самая мощная и боеспособная группировка турецких войск во главе с лучшим полководцем Османской империи. Другой такой армии на Дунайском театре боевых действий у турок не было. Всего в русском плену оказалось более 43 тысяч человек, шесть тысяч солдат и офицеров было убито или ранено. Потери русских составили 1700 человек. Наконец-то ситуация приобретала очертания, знакомые нашим генералам по предыдущим русско-турецким войнам: стоило выманить турок в поле, навязать им сражение на открытой местности, как русские войска продемонстрировали все свои преимущества, обойдясь существенно меньшими потерями, чем у неприятеля. И только мудрый Скобелев понимал, что дело тут не в трусости турок: Осман-Нури совершенно правильно действовал, что зарывал свою армию в землю и не хотел покидать полевых укреплений. В новых условиях войны старую тактику необходимо было пересматривать. Увы, в распоряжении русского главнокомандующего было только два генерала, способных на равных состязаться с Османом-Нури - Скобелев и Тотлебен.
Встреча императора Александра Освободителя с пленным Османом-Нури-пашой.
Опасаясь мести болгар, капитулировавший турки просили русских побыстрее занять Плевну своими войсками. Русское командование пошло навстречу пожеланием побеждённых. Временным военным губернатором Плевны стал Скобелев. Ему предстяло много работы: требовалось организовать сбор оружия, разместить турецких пленных с максимально возможным в тех условиях комфортом, подобрать на поле боя многочисленных раненых и обеспечить им медицинскую помощь. В медицинской помощи нуждались и мирные жители Плевны, среди которых свирепствовали эпидемии. В Плевну же был привезён и раненый Осман-Нури. Император Александр Освободитель пожелал видеть маршала. Их встреча состоялась там же, в Плевне, о чём остались воспоминания графа Н.П. Игнатьева. Раненого Османа-Нури в помещение, занятое русским государем, фактически внесли - он не мог пользоваться повреждённой ногой. Расспросив пленника о некоторых подробностях плевненской обороны, Александр Николаевич распорядился вернуть Осману его саблю. Турецкого маршала вывезли в Харьков, где он и находился до самого конца войны. Примечательно, что при выходе из дома, занятого русским государем, Османа-Нури ждала неожиданная манифестация: собравшиеся русские офицеры, восхищённые его полководческими дарованиями, устроили ему самую настоящую овацию.
Тотлебен взял Плевну. Герой обороны Севастополя в Крымскую кампанию, за считанные дни опоясавший главный порт Черноморского флота системой полевых укреплений, успешно выдержавших многодневную осаду англо-французов, он как никто понимал законы войны в новых условиях. Мастерству инженера-фортификатора, которым сполна обладал турецкий маршал, Эдуард Иванович сумел противопоставить своё искусство инженера. Но не только. Тотлебен в полной мере обладал качествами, присущими другому выдающемуся русском полководцу - Петру Великому. Терпением и умением сосредоточить в нужный момент в нужном месте силы, значительно превосходящие неприятельские. Благодаря этим качествам мощный узел сопротивления, созданный турками на пути русских войск за Балканы, был взят относительно малой кровью: за несколько месяцев командования Тотлебена потери русских войск оказали в разы меньше, чем за полтора месяца безуспешных штурмов. Тотлебен не спешил (чего, возможно, не понимал энергичный и нетерпеливый Скобелев) - и потому сумел не только овладеть важным транспортным узлом на пути за Балканы, но и лишить турок их самой боеспособной армии, которая в полном составе попала в плен. Путь русским войскам за Балканы был открыт. А участь Русско-турецкой войны бесповротно решена. И не случайно Вячеслав Кондратьев (
vikond65) склонен полагать, что Русско-Турецкая война была выиграна именно 10 декабря 1877 года.
Падение Плевны высвободило мощную русскую группировку в 125 тысяч человек. Спустя всего несколько дней генерал И.В. Гурко составил план зимнего перехода через Балканы - перехода, который подавляющее большинство западных военных теоретиков считало невозможным. Рассказывают, что Бисмарк велел убрать карту Балкан до весны, считая, что она ему точно не понадобится. Но речь шла о людях, которым грозил геноцид и которые ждали русских. Плевненский войсковой кулак не должен был бездействовать. И то, что казалось невозможным Бисмарку и Мольтке, оказалось вполне по плечу чудо-богатырям Гурко, Скобелева и Радецкого. Впрочем, это уже совсем другая история.
Переход Гурко через Балканы стал возможен благодаря тому, что Тотлебен взял Плевну.
В завершение хочу ещё раз вернуться к теме избранного Тотлебеном варианта действий - ибо предвижу возможные обвинения со стороны русофобов: дескать, вот он, "русский мир во всей своей красе", ради сохранения жизней своих солдат обрекающий на смерть от голода и болезней мирное болгарское население. Мало бедным болгарам было турок, так ещё и Тотлебен. Дело в том, что сами болгары прекрасно разобрались, что к чему. В Плевенской области Болгарии есть село, носящее имя великого русского полководца. Оно так и называется - Тотлебен. Ежегодно в день рождения Эдуарда Ивановича в этом селе проводятся торжества с богатой фольклорной программой и военно-исторической реконструкцией последнего боя за Плевну. Жители плевненских окрестностей чтут память человека, благодаря которому болгарский народ сохранился на политической карте Европы, сохранил свою культуру и свою православную веру. И не ставят ему в вину то, что он был вынужден делать в силу жестокой военной необходимости.
Мемориальная доска в честь Э.И Тотлебена в Болгарии.
Доска установлена в Софии, на бульваре, носящем имя русского полководца.
Journal information