О книге Александра Сегеня "Господа и товарищи"

Главные герои романа - юнкера одного из Московских военных училищ, обороняющие Кремль. Многие критики и историки, обсуждавшие роман, единодушно отмечают, что образы этих юнкеров получились живыми, выпуклыми. С полной гаммой человеческих чувств. Юнкера не выглядят некоей бездушно-монолитной массой. Среди них бывают разногласия и даже острые споры. Например, один из этих юнкеров - а по совместительству центральный персонаж романа - с энтузиазмом горланит: "Грянем мы ура, лихие юнкера, за матушку Россию, за русского царя!" Он монархист - этот без пяти минут офицер, которому так и не суждено было надеть вожделенные золотые погоны, и всё, что ему оставили в жизни - это вот этот вот его первый и последний в жизни бой за древние святыни Москвы, за Россию. Он монархист и гордится этим. И... вызывает подтрунивание со стороны своих товарищей по училищу, среди которых отнюдь не все преданы памяти низложенного императора. В то же время этот юнкер-монархист отнюдь не идеализируется автором. Священник, появляющийся на страницах романа, упрекает тех же самых юнкеров - положительных героев!!! - в том, что многие из них " с февраля не причащались". Сам этот юнкер свободно крутит романы и вступает во внебрачные половые связи без каких-либо обязательств. Что, однако, не мешает Сегеню - верующему православному человеку, автору романа "Поп" (вызвавшему восторженные отзывы покойного Патриарха Алексия и действующего Патриарха Кирилла), - видеть в этих "белых" юнкерах героев.

Сила, противостоящая им - однозначно разрушительна. "На гребне революционной волны, - пишет историк Дмитрий Володихин, - оказываются какие-то, прости Господи, живые перчатки беса - безрассудный прожектер Ярославский и чудовищно жестокая Землячка. Именно они, собственно, становятся фигурами, определившими лицо новой власти. И показано это в романе превосходно".

Большевикам чужды какие-либо патриотические чувства, Россия и её святыни ненавистны им (как тюрьма, в которой им пришлось слишком долго сидеть), они с наслаждением крушат всё, что связано с нашим историческим прошлым и просто - с русской идентичностью. Тяжёлой артиллерией громят Московский Кремль, расколачивают Кремлёвские куранты - и чисто по-дикарски ликуют, наблюдая, как разбитые метким снарядом часы начинают отсчитывать время в обратную сторону. Большевики демонстративно по-хамски ведут себя в отношении Православной Церкви, глумятся над попытками церковных иерархов встать на защиту истребляемых ими сословий и оскверняемых святынь. "Со своим народом мы не воюем", - вызывающе отвечает один их них митрополитам, подчёркивая слово "своим" - и становится ясно, что для этого представителя "рабоче-крестьянской" власти русские - не его народ, что он пришёл в "эту" страну как самый настоящий оккупант. Ужас вызывают Ярославский-Губельман, справляющий естественную надобность на трупы убитых юнкеров, или садистка Розалия Землячка, собственноручно истязающая попавших к ней в плен мальчишек-кадетов. В то же время красные не выглядят у Сегеня однородно чёрной массой. Он счастливо избежал искушения изобразить их опереточными злодеями. И в их рядах он видит достойных людей, таких как Фрунзе, Муралов или Ногин, отмечает пламенную веру в этих людей рядовых красногвардейцев. Очень сильный эпизод, когда в ответ на истеричное приказание Розалии Землячки "раскоцать" башни Московского Кремля красный артиллерист спокойно возражает: "Наше дело - подавить пулемёты на башнях!"

События Октябрьской революции предстают со страниц романа на широком историческом фоне. Мы видим семью последнего русского императора, пребывающую в заточении в Тобольске и ещё не ведающую, что к власти в столице пришли большевики, готовые подписать с немецкими оккупантами самый унизительный для России мир - лишь бы никто не мешал им заниматься разборками с "врагами революции". Мы видим, с каким редкостным мужеством переносят заточение царственные страстотерпцы. И мы замечаем, что это мужество для них - естественно, потому что по-другому они, воспитанные на примере древних святых Православия, просто не умеют. Никакой натужности. И никакого уныния. Николай Александрович даже пытается у Сегеня подтрунивать над собственным стеснённым положением. Не обошлось, правда, без дифирамбов по адресу Распутина вопреки ясно выраженной официальной позиции Церкви. Но возможно, что это - лишь авторский приём, призванный отразить отношение к Распутину самих царственных страстотерпцев.

Много внимания уделяет Сегень и происходящему в Москве Поместному Собору Русской Православной Церкви. Через своё отношение к этому Собору в романе также проходит чёткий водораздел между своими и врагами. И сам Собор отнюдь не статичен - его участники живо реагируют на происходящие вокруг них события и пытаются вмешиваться в них в той мере, в какой позволяет их священный сан. Когда сопротивление юнкеров оказывается задавлено превосходящими силами красных, делегаты Собора совершают последний жест, который позволяет им заявить о своей позиции - отпевают павших юнкеров в кремлёвских соборах. А на вопрос большевистских главарей, кого они отпевают, следует дерзкий ответ, сполна заслуженный пришлыми самозванными "правителями": "Наших святых!"

Лично меня, как православного человека, несколько напрягает финальная сцена романа. Группа из пяти юнкеров, ведомая офицером-большевиком (который дал своей возлюбленной слово спасти их от расправы), пытается выйти из захваченного красными Кремля по подземным лабиринтам. И, заблудившись в них, неожиданно оказывается... в октябре 1993 года. Трагическая заря советской эпохи как бы встречается с её не менее трагическим эпилогом. А последние защитники Православной Руси слышат голоса группы несдавшихся защитников Дома Советов, попытавшихся уйти от ельцинской карательной машины через тот же подземный лабиринт. "Кто вы? - кричат им юнкера в надежде, что встреченные ими люди помогут, наконец, найти дорогу на поверхность. - Вы красные? Белые? Кто вы?"

Увы, мода на всякого рода "мистические истории" от канала ТВ-3, на всевозможные "порталы" и "временные дыры", и конкретно - на легенды о всевозможных "паранормальных явлениях", якобы, происходящих в московских подземельях, просочилась в православный по своей задумке роман. И способна очень подпортить впечатление благочестивому читателю. Но не будем слишком строги к Сегеню. Он писал художественное произведение, а не богословский трактат и не научную монографию. В данном случае представляется, что этот богословски некорректный эпизод является художественным приёмом, позволяющим автору опрокинуть только что с такой всеохватывающей широтой описанную картину прямо в современность. И сделать для читателя аналогии, подмеченные им, предельно очевидными. "Кто вы? Красные? Белые?" - этот вопрос юнкеров так и остаётся без ответа, повисает в воздухе. А и в самом деле - как на него ответить? С точки зрения своих политических убеждений защитники "белого дома" в 1993 году - однозначные "красные", они сражались и погибали за верность коммунистической идеологии. И всё же - не только ей. Как временное правительство, свергнутое Октябрьской революцией, ни в малейшей степени не являлось воплощением исторической России, так и депутаты Верховного Совета РФ, расстрелянного по приказу Ельцина, отнюдь не испытывали ностальгии по советскому прошлому. Более того - они сами принимали живейшее участие в свержении коммунистического режима и разгроме СССР, точно так же, как и "временные" - в свержении монархии и разгроме Российской Империи. Но в обоих случаях на смену действующей откровенно плохой и слабой власти поднимались самые настоящие предатели, для которых национальные интересы страны были не более, чем досадной помехой. И точно так же, как белые юнкера встали на защиту временного правительства по зову долга присяги и ради того, чтобы не допустить окончательного уничтожения России на радость немцам, защитники обгорелого дома в 1993 году встали на защиту верховного совета, чтобы не допустить сползания страны к коллаборационистской диктатуре, обслуживающей интересы новых захватчиков - американских. И в этом смысле, как ни парадоксально, они продолжали линию белых, а отнюдь не красных.

В общем, книгу Александра Сегеня "Господа и товарищи" я смело могу порекомандовать читателям своего журнала. Любители отечественной истории найдут там широкую историческую панораму событий осени 1917 года и подробнейшую хронику Октябрьской революции, вдобавок, написанную с "белой" точки зрения. Любители хорошей литературы встретятся с целой галереей ярких образов, которые надолго останутся в их памяти (я намеренно не стал подробно описывать их характеры и приключения, дабы не спойлерить). Любители приключенческой литературы найдут в этой книге острый сюжет, до самого конца держащий читателя в напряжении. Православные христиане узнают много нового из истории своей Церкви. И получат добротный православный компас для ориентирования в событиях "великой русской революции" (за исключением, как я уже сказал, дифирамбов Распутину). .