Позволю себе продолжить серию материалов к 80-летию со дня кончины белого генерала Михаила Константиновича Дитерихса и к 95-летию со дня окончания Гражданской войны в России. Начало здесь. Продолжение здесь.
Мы расстались с Михаилом Константиновичем в роковой для него день 25 октября 1922 года (тоже круглая дата, однако - 95 лет тому назад). Именно в этот день остатки его Земской Рати покинули русскую землю, отправляясь в полном смысле - в неизвестность. Никаких договорённостей о том, что какое-либо иностранное государство примет на своей территории изгнанников, не существовало. Японцы имели случай неоднократно доказать свою враждебность и русскому делу вообще, и белогвардейцам в частности, да и островная Япония - не такая большая территория, чтобы можно было рассчитывать там разместиться. В Монголии (туда, как мы помним, планировал отступить Колчак, чтобы двигаться на соединение с Семёновым) произошла социалистическая революция, в стране хозяйничали коммунисты. Оставались обширные просторы Китая, куда и направили свой путь белые изгнанники.
Михаил Константинович Дитерихс в эмиграции
Надо сказать, что большую роль в успешной эвакуации Земской Рати сыграла нерешительность действий красных. Они не посмели преследовать белогвардейцев, благодаря чему Дитерихс сумел организованно отвести свои войска - видимо, отчаянные контратаки Молчанова, Смолина и других белых героев задали страху Уборевичу. Даже сломленных, даже фактически безоружных, даже имея многократное численное превосходство - красные всё равно боялись белогвардейцев. А возможно, и они тоже устали от войны и рассчитывали кончить её "малой кровью", предоставив отступающим "зелёную улицу".
В Китае же белые войска были разоружены. Не из какой-то особой враждебности китайцев к Белому Движению или к русским (хотя ко всем европейцам жители Поднебесной и впрямь относились с недоверием, если не сказать - с высокомерием) - просто, если уж предоставилась возможность поживиться за счёт беженцев, почему бы не воспользоваться? В качестве формального повода были использованы мнимо-союзнические отношения белых с японцами, которых китайцы действительно ненавидели. Офицеров отделили от солдат и поездом отправили в сторону советской границы. По дороге большинство из них бежали, решив, что китайцы выдают их большевикам. Остальных сосредоточили в беженских лагерях в районе Гирина. Там сосредоточилось, по данным А.А. Петрова, 7535 бывших военнослужащих Белой Армии, 653 женщины и 461 ребёнок.
Отъезд генералов Дитерихса и Вержбицкого из Гирина. Май 1923 года.
В мае 1923 года Дитерихса, Вержбицкого и Молчанова удалили из беженских лагерей. Михаил Константинович переехал в Шанхай, где в это время уже проживала его жена Софья Эмильевна и их общая дочь Агния. Софья Эмильевна Дитерихс ещё в Сибири занялась весьма богоугодным делом, учредив детский приют "Очаг", в котором воспитывались девочки, потерявшие родителей на фронтах Гражданской войны или в чекистских застенках. В приюте царила тёплая, истинно домашняя атмосфера, и недаром его повзрослевшие воспитанницы с неизменной благодарностью вспоминали Софью Эмильевну. Оказавшись в эмиграции, отрешённый от своих войск и от забот, связанных с их содержанием, Михаил Константинович смог, наконец, вплотную заняться своей семьёй, воспитанием дочери - и помощью жене в заботе о девочках-сиротах. Как вспомилали воспитанницы, в Дитерихсе совершенно не чувствовалось важного генерала - он держал себя с ними как заботливый отец, Софья же Эмильевна заменила им мать. В дальнейшем забот у Софьи Эмильевны и Михаила Константиновича прибавилось: Софья Эмильевна стала воспитательницей в детском саду для детей белоэмигрантов. Эмиграция едва сводила концы с концами, и чтобы дать возможность родителям прокормить семью, кто-то должен был сидеть с их маленькими детьми. Это богоугодное дело взяла на себя семья Дитерихсов.
Михаил Константинович Дитерихс с женой Софьей Эмильевной и дочерью Агнией
Между тем, белая борьба вошла в новую фазу. После того, как бывшие союзники по Антанте фактчически отказались помогать белоэмигрантам и категорически потребовали разоружения белых армий, возник РОВС - Русский Общевоинский Союз. Главной задачей этой организации было сохранение кадров Белой Армии для будущего возвращения в Россию - после того, как народ, "накушавшись" большевистского режима, восстанет против поработителей. В этом случае белые видели себя в качестве организационного ядра будущего антибольшевистского восстания. Многие эмигранты вспоминали, что вплоть до конца Второй Мировой войны они буквально "жили на чемоданах", ожидая со дня на день возможности вернуться в Россию и снова скрестить оружие со старым противником. Этой цели служили регулярно организуемые РОВСовцами "дни непримиримости", для этой же цели энтузиасты-одиночки, направляемые лидерами РОВС, проникали в СССР, где организовывали диверсии. Таким образом, решались сразу три задачи: с одной стороны - наносился ощутимый ущерб большевикам, с другой - эмигранты получали возможность наблюдать жизнь в Советской России воочию, подмечать как слабые, так и сильные стороны потенциального противника. А с третьей - такая практика поддерживала эмигрантов в постоянной мобилизационной готовности, не давая им опустить руки и ассимилироваться на новом месте.
В 1930 году Михаил Константинович Дитерихс возглавил 9-й Дальневосточный отдел РОВС. Спецификой Дальневосточного "театра военных действий" была относительная неосвоенность данного региона и обилие обширных лесных и горных массивов, способных стать убежищем для крупных отрядов. И в голове Дитерихса вызрела мысль, идеально вписывавшаяся в его прежнюю идеологию: не отдельными террористами-одиночками надо действовать против большевиков, а формировать в эмиграции крупные партизанские отряды и с этими отрядами переходить границу. Надо развернуть полноценную партизанскую войну против красных узурпаторов. Тогда, если народ таки подымется на защиту своих вековых святынь, варварски уничтожаемых большевиками, на защиту Святой Православной Церкви, то у него будет готовое организационное ядро, к которому он сможет примкнуть. А пока - отряды могут не только вредить большевикам, но и стать прибежищем для всех недовольных новой властью.
Генерал М.К. Дитерихс до последних дней своих оставался стратегом.
Идея так воодушевила Дитерихса, что он решил публично обратиться с ней ко всем своим прежним соратникам по Белому Движению. Однако широкого отклика эти предложения не нашли. Среди эмигрантов набирало обороты движение, делавшее ставку не на народное восстание внутри страны, а на иностранное вторжение в СССР и содействие этому вторжению. Находились деятели, которые прямо хлопотали о таком вторжении, обещая будущим оккупантам всяческую помощь - от сбора разведданных до прямого участия в интервенции. Хватало таких и в среде дальневосточной эмиграции, где образовалась т.н. "русская фашистская партия". В этих условиях Дитерихс поручил агитационную работу своему заместителю генералу Вержбицкому (он, как участник Сибирского Ледяного похода, мог пользоваться большим авторитетом у молодёжи), сам же взял на себя сбор финансовых средств на партизанскую войну.
Планам Михаила Константиновича, увы, не суждено было сбыться. В 1931 году Маньчжурия была оккупирована японскими войсками, которые создали на её территории марионеточное государство Маньчжоу-Го. Деятельность Дитерихса по формированию русских партизанских отрядов очень быстро насторожила захватчиков. Вержбицкий был выслан из Маньчжурии. Михаил Константинович оказался вынужден вернуться в Шанхай, где он и скончался от туберкулёза в 1937 году.
Почему японцев насторожила деятельность Дитерихса? Тут могли сказаться несколько причин. Во-первых, японцы сами имели виды на советский Дальний Восток и Сибирь. И освобождение этих территорий от большевиков руками самостоятельной русской военной силы в их планы не вписывалось. Они готовы были допустить деятельность вспомогательных русских формирований - но только таких же марионеточных, как и правительство Маньчжоу-Го. Формирований, которые они сами создали бы и экипировали, которые подчинялись бы их командованию. Иначе Япония в своих экспансионистских планах неизбежно должна была бы столкнуться с противодействием русских антибольшевиков. Во-вторых, Дитерихса они прекрасно знали как одного из ближайших соратников Колчака. Колчака же помнили, как человека крайне несговорчивого, решительно отстаивавшего русские национальные интересы и не желавшего слышать ни о каких территориальных уступках в обмен на военную помощь. Могли ли японцы рассчитывать на то, что Дитерихс окажется сговорчивее? Ни в малейшей степени: напротив, они должны были помнить, как Михаил Константинович прибыл в 1922 году в Спасск, только что оставленный японскими войсками, поздравлял жителей города с освобождением от интервентов и целовал русскую землю. Помнили они и то, как безуспешно Дитерихс обивал пороги японской администрации во Владивостоке, чтобы получить патроны и снаряды с японских складов для своей армии. А ещё они помнили, как отказали генералу, что и стало причиной поражения Земской Рати. Надеяться на то, что Дитерихс их за это простит и снова им доверится, не приходилось.
М.К. Дитерихс с женой и дочерью незадолго до своей кончины
Кроме того, едва утвердившись в Маньчжурии, японцы практически сразу начали репрессии против православных. Причиной послужил культ "богини" Аматэрасу, обязательный для всех подданных Империи Восходящего Солнца. Православные же согласиться с этим культом никак не могли. Что касается Дитерихса, то его безукоризненное благочестие было слишком широко известно. Короче, с какой стороны ни посмотреть, а Дитерихс оказывался неудобной для японцев фигурой. При наличии "русской фашистской партии", готовой на любые уступки ради одной только возможности скрестить оружие с большевиками, места для патриота Дитерихса в геополитических раскладах середины ХХ века не оставалось.
Journal information