Почему Гарри Поттер не устоял в духовной брани?

Давненько что-то в этом журнале не было новых материалов о христианских смыслах "Гарри Поттера". Между тем, данная тема мною ещё далеко не исчерпана, да и среди читателей найдутся люди, вероятно, желавшие бы продолжения этого разговора. Что ж, с удовольствием возвращаюсь к теме.

Поговорить я сегодня хочу о начальных главах третьей части Поттерианы - книги "Гарри Поттер и узник Азкабана". Сцены, описанные в них, чрезвычайно важны, если вдуматься, для понимания всего того, что произойдёт в романе в дальнейшем.

Напомню: во второй главе книги речь идёт о том, что в дом к Дурслям приезжает сестра главы семейства - тётушка Мардж. Которая терпеть не может Гарри Поттера и всячески его третирует. В конце концов мальчику не удаётся сдержать свою ярость, его волшебство прорывается наружу (а ведь пользоваться волшебством вне Хогвартса он не имел права) - и раздутая как пузырь тётушка Мардж воздушным шариком выфлетает из дома на Тисовой улице. Что, в свою очередь, становится причиной бурного объяснения Гарри с его "приёмными родителями" и побег главного героя с Тисовой улицы.

Чем для нас интересен данный эпизод? А тем, что Гарри здесь, по сути, сталкивается с явлением, очень хорошо знакомым всем христианам. Он снова, как и в финале первой части, оказывается перед лицом духовной брани, в которой пытается устоять. Но если в первой части, перед лицом тёмного лорда Вольдеморта, Гарри удаётся устоять, то в третьем томе он терпит поражение.

Дело в том, что в Хогвартсе, начиная с третьего курса, ученики имеют возможность по выходным посещать деревню Хогсмид - единственный населённый пункт в Британии, где живут одни волшебники. Гарри, с младенчества вырванный из среды, родной для его родителей, до одиннадцати лет ничего не знал о волшебном мире. Естественно, что всё, с этим миром связанное, вызывает у него повышенный интерес - ведь это была атмосфера, в которой росли и воспитывались его родители, которых он неизменно почитает. Но разрешение на посещение Хогсмида ему могут дать только Дурсли. И чтобы это разрешение от них получить, Гарри должен пройти через довольно жестокий урок послушания и смирения. Он должен не только безропотно сносить все оскорбления тётки Мардж, которая, напомню, его откровенно ненавидит. Но и рассказывать ей сочинённую дядькой Верноном легенду, будто он учится в спецшколе для подростков с неисправимо криминальными наклонностями. Приказ дядьки, безусловно, отдаёт садизмом. И в нормальной семье никто не возмутился бы поведением ребёнка, который отказался бы его исполнить. Но в житиях православных святых, особенно преподобных отцов, мы встречаем ещё более удивительные примеры смирения. Гарри тоже должен проявить смирение, взять на себя, по сути, грех, в котором он никоим боком не виноват, в обмен на вполне ощутимую и чаемую им награду - заветное разрешение на походы в Хогсмид. Поход в Хогсмид для него, таким образом, оказывается неким суррогатом обетованного Царствия Небесного (о котором Гарри, не получивший от Дурслей никакого религиозного воспитания, по понятным причинам и не догадывается).

С задачей, которая встаёт во второй главе третьей книги перед Гарри Поттером, преподобные отцы, памятующие о Царствии Небесном, так или иначе справлялись. Гарри поначалу тоже справляется - и практически теми же самыми средствами. Всякий раз, когда тётка начинает его унижать или расспрашивать про его выдуманную "спецшколу", он включает в мозгу мысль "Помни о Хогсмиде", - и отыгрывает свою роль настолько блестяще, что тётку это, похоже, начинает бесить. Во всяком случае, поведение Мардж поневоле наводит на мысль, что она сознательно задалась целью вывести Гарри из себя.

Главные мучители Гарри в третьем томе - тётушка Мардж и дядя Вернон.

В конце концов, исчерпав запас оскорблений по адресу самого Гарри, Мардж начинает унижать его родителей. И вот этого Гарри уже не способен вынести даже ради Хогсмида. Вот первый случай, когда мальчик теряет над собой контроль:

"— Ты не виноват, Вернон, что мальчишка неисправим, — утешала тетушка Мардж брата. — Что поделать, коль он уже родился с гнильцой.

Как видим, Гарри перестаёт себя контролировать в ответ на оскорбление по адресу своей матери. Память о матери, ценой своей жизни спасшей его, оказывается для Гарри гораздо важнее походов в Хогсмид - во всяком случае, мотивировка "молчи и помни о Хогсмиде уже не работает, держать себя в прежнем, покорно-смиренном настрое, когда от него требуют молчаливым согласием подтвердить хулу на собственную мать, Гарри не может. Однако, в Хогсмид ему всё-таки хочется. Поэтому он искренне пытается вернуться к прежней линии поведения. А чтобы побороть естественно возникающий в душе протест - пробует медитировать. То есть, прибегает к тому приёму, который сегодня настойчиво рекомендуют своим клиентам не только всевозможные оккультные "целители", но и некоторые вполне респектабельные и светские психологи. Теперь при столкновениях с Мардж Гарри начинает вспоминать текст пособия по уходу за метлой, прокручивать его в голове и таким образом изолироваться от раздражающей реальности.

Как мы знаем, подобный "психологический приём" не помог. После очередного ушата помоев, вылитого тётушкой Мардж уже не только на мать, но и на отца Гарри, юный волшебник окончательно теряет контроль над собой, а затем - и над своими волшебными способностями.

"— Ложь,— вдруг отчеканил Гарри".


... и последствия этой лжи для тётушки Мардж.

Так почему же Гарри, несмотря на все его усилия, не удалось подавить поднимающийся в его душе гнев и удержать под контролем свои волшебные способности? Полагаю, ответ на этот вопрос состоит из нескольких частей.

Во-первых, давайте задумаемся: а что же, собственно, такое духовная брань? Это борьба человека с греховными помыслами ради того, чтобы не доводить эти помыслы до реализации и тем самым не огорчать Бога. Как средство в этой брани человеку предлагается память о Боге, память о Царствии Небесном и ожидающей там награде, память об адских мучениях для грешников. Был ли греховен помысл Гарри? Пока тётка оскорбляла его самого, гнев был, безусловно, греховен, и Гарри совершенно правильно поступал, что сдерживал его всеми доступными для него средствами (учтём, что он - не христианин, и о Боге ничего не знает). Но когда речь зашла об оскорблении родителей, то тут евангельская заповедь о необходимости воздерживаться от гнева вступила в противоречие с другой заповедью - правда, ветхозаветной, но жёстко подтверждённой Спасителем в Евангелии: чти отца твоего и матерь твою. Гнев в данном случае из греховного помысла превратился в благое средство противостояния другому, гораздо более страшному и тяжкому греху. Стоило ли Гарри в данном случае сдерживаться? Христианский ответ может быть только один: нет и ещё раз нет.

Во-вторых, что было для Гарри альтернативой? Всего лишь поход в Хогсмид, который смело может рассматриваться как развлечение  В случае с Гарри мысль о Хогсмиде может рассматриваться как слабый отблеск мысли о награде в Царствии Небесном - но именно, что слабый отблеск. Хогсмид всё-таки - это не Небесное Царство, он находится на земле и никакого отношения к Богу не имеет. Если бы Гарри предпочёл визит в Хогсмид возможности заступиться за честь родителей - он встал бы в этом случае на позиции оголтелого потребительства и эгоизма. А именно этим чувствам он напрочь чужд на протяжении всей эпопеи. Не может удержать Гарри и другое средство духовной брани - страх наказания. Наказанием для него в данном случае может стать исключение из Хогвартса за чародейство вне школы. То есть, в конечном итоге, опять-таки всего лишь страх лишиться определённых личных и земных благ. Что это значит на фоне гораздо более высокого чувства, владеющего мальчиком - чувства любви (напрямую заповеданного Евангелием, между прочим)?

Хогсмид

Ну и последнее. Когда мы, христиане, находимся в состоянии духовной брани и понимаем, что грех начинает нас одолевать, когда ни память о награде в Царствии Божием, ни страх вечной погибели в аду уже не могут нас удержать, у нас остаётся последняя - и, по сути, самая главная надежда: память о Боге. Мы не брошены в духовной брани на произвол судьбы, Тот, Кто ждёт нас в Царствии Небесном, любит нас и готов прийти на помощь. Мы всегда можем воззвать к Нему и попросить: "Господи, помоги! Укрепи нашу волю!". И Господь, видя наше доброе произволение, даст нам силы преодолеть грех. Гарри же не знает о Боге, а потому ему просто некого позвать на помощь. Защиту от помысла, с которым он пытается справиться, он ищет внутри собственной психики, пытаясь выгнать один помысл другим, собственным же, помыслом, в частности - сосредоточиться на способах ухода за метлой. Но если страсть начинает овладевать нами (а гнев - это, безусловно, страсть), то никакими помыслами её уже не выгнать, сознание всё равно будет возвращаться к предмету страсти. Остаётся только звать на помощь Творца - но как раз этот путь закрыт для Гарри, не получившего в детстве религиозного воспитания. Закономерно, что страсть овладевает им.

Какие же выводы из этой истории? Во-первых, будем всегда отличать главное от второстепенного, чтобы всегда знать, с какими мыслями и чувствами нам стоит бороться, а с какими бороться ни в коем случае нельзя, как бы велика ни казалась нам награда. А во-вторых, раз и навсегда поймём, что на одних медитациях, пусть даже и самых благочестивых, далеко не уедешь. Подлинную победу над страстями способен нам даровать только Господь - если мы о Нём вовремя вспомним.