24 июня (12 июня по старому стилю) 1812 года, то есть - 205 лет тому назад, в 6 часов утра наполеоновская армия перешла пограничную реку Неман. Началась война, вошедшая в историю как Отечественная война 1812 года и ставшая одной из самых славных страниц в отечественной истории.
Поводом к войне послужило нежелание России соблюдать континентальную блокаду, установленную Наполеоном, к которой наша страна обязалась присоединиться по Тильзитскому. К тому же Россия откровенно саботировала союзнические отношения с Наполеоном. Так, во франко-австрийской войне 1809 года русский экспедиционный корпус участия не принял, под благовидным предлогом явившись, что называется, к шапочному разбору - благодаря чему Александр I рассчитывал сохранить традиционные дружественные отношения с австро-венгерским двором, избежав в то же время нового конфликта с Наполеоном. Вдобавок, находясь формально в рядах победоносной французской армии, общаясь с её офицерами, русские войска имели возможность изучать полководческое искусство французского императора - чтобы в дальнейшем научиться его бить.
Война 1812 года была далеко не первым конфликтом России с наполеоновской Францией. Ещё в 1796 году Екатерина II собиралась отправить экспедиционный корпус против "французских мятежников", в защиту разрушенных тронов и алтарей. Смерть помешала этим планам императрицы, но в 1799 году её наследнику (и постоянному оппоненту) Павлу I таки пришлось ввязаться в войну против революционной Франции, поведение которой становилось всё более агрессивным, а апетиты росли день ото дня, так что лучшие военные умы в России (в частности, Суворов) понимали, что рано или поздно французская армия ринется в "дранг-нах-остен" - слишком обширны были территории России, слишком богаты природными ресурсами, слишком лакомым кусочком казались они потенциальным завоевателям. Да и географическое положение, делавшее Россию сухопутным мостом между Европой и Индией сбрасывать со счетов не приходилось: Индия была самой богатой британской колонией, а Британия с первых дней французской революции воевала против Франции. Поход 1799 года покрыл новой славой уже гремевшие по Европе имена Суворова и Ушакова, но из-за интриг австрийских и британских союзников лишил Россию заслуженных плодов общей победы. Павлу пришлось отозвать свои войска - после чего союзники закономерно снова начали терпеть поражения.
В 1805 году русская и французская армии снова сошлись в смертельной схватке. На сей раз поводом для войны послужила расправа Наполеона над герцогом Энгиенским, причиной же - продолжающаяся экспансия Франции в Европе, угрожавшая интересам союзников России - Австрии и германских княжеств. Если бы поход 1805 года оказался успешным, если бы наше командование действовало более осмысленно под Аустерлицем или если бы в союзе с Россией выступила тогда Пруссия - войны на русской территории можно было бы избежать. Изобретатель "скифской" стратегии М.И. Кутузов, если бы его план был утверждён союзным командованием, обещал погрести кости Наполеона "в недрах Галиции", принадлежавшей в то время Австрии. Но Александр I больше прислушивался к Вейротеру...
М.И. Кутузов
Год спустя Пруссия всё-таки вступила в войну - но прежде, чем русские успели сколотить и двинуть ей на помощь новую армию взамен разбитой при Аустерлице, пруссаки были разбиты при Йене и Ауэрштедте. России удалось свести вничью итоги битвы при Прёйсиш-Эйлау, но неудачные распоряжения Беннигсена под Фридландом закончились катастрофой, результатом которой и стал позорный для русских патриотов Тильзитский мир.
Соблюдать условия Континентальной блокады России было невыгодно - импорт из Франции не компенсировал экономических потерь, вызванных закрытием британского импорта. Именно от британцев Россия получала т.н. "колониальные товары" - кофе, чай, пряности и хлопок, и если без первых трёх пунктов крестьянское большинство населения России ещё как-то могло обойтись, то четвёртая позиция больно била по всем слоям населения. Французский же импорт состоял преимущественно из предметов роскоши - дорогих, но мало кому нужных безделушек. Следует также добавить, что большая часть оборудования для промышленности шла в Россию также из Англии, так что разрыв экономических связей с этой страной фактически отбрасывал экономику России в каменный век. Собственной станкостроительной промышленности у России не было, а чтобы её создать, опять-таки нужно было оборудование, которое, опять-таки, следовало закупать в Англии. Стоит ли удивляться, что условия Тильзитского мира саботировались Россией?
В то же время Россия использовала мирную передышку с Францией для того, чтобы решить свои территориальные проблемы на севере и на юге. На северном направлении была успешно выиграна последняя, четвёртая по счёту, Северная война. Поводом к ней послужило нежелание Швеции придерживаться континентальной блокады - причиной же стало стремление шведского короля Густава-Адольфа к реваншу за победу Петра Великого, к возврату под власть шведской короны территорий, утраченных по Ништадтскому миру. К геополитическим обидам примешивались личные - хамское поведение шведского короля по отношению к сестре русского императора, которой он вскружил голову, а потом публично и демонстративно отказался жениться. Результатом войны стало утверждение в Швеции пророссийского режима (король Густав Адольф был низложен в ходе дворцового переворота и отправлен в изгнание) и окончательный отказ Стокгольма от претензий не только на русские владения в Прибалтике, но и от Финляндии, которая превратилась в квази-независимое княжество, находившееся в личной унии с Российской империей.
На юге же Русская Армия, благодаря полководческим и дипломатическим дарованиям М.И. Кутузова смогла победоносно завершить очередную Русско-Турецкую войну, отодвинув свои границы с Турцией от Днестра до Прута, подтвердив автономию православных княжеств Молдавии, Валахии и Сербии в составе Османской империи и добившись свободы судоходства по Дунаю. К слову, эта полузабытая ныне война вписала в историю России свои славные страницы не только на суше, но и на море: Дарданелльское и Афонское морские сражения, блестяще выигранные эскадрой адмирала Дмитрия Сенявина, стали образцовыми военно-морскими операциями эпохи парусного флота, а список великих флотоводцев России пополнился ещё одним ярким именем.
Наполеон Бонапарт на берегу Немана
И всё-таки война с наполеоновской Францией разразилась. Она была неизбежна - слишком уж невыгодны были России условия Тильзитского мира, слишком сильна оппозиция этим условиям внутри самой России, слишком велики были захватнические аппетиты Наполеона. Впрочем, примечательно, что Наполеон отнюдь не стремился к завоеванию России или к отторжению её территорий (что выгодно отличает императора французов от Гитлера). Наполеону нужна была независимая и сильная, но послушная Россия. За время русско-французских войн он имел удовольствие оценить по достоинству силу русской армии и талант её полководцев, среди которых были не только посредственности, вроде Беннигсена, но и такие талантливые командиры, как Кутузов, Барклай-де-Толли, Багратион, Кульнев и им подобные. Казачья кавалерия по праву считалась в те годы лучшей кавалерией Европы. Поставить такую армию на службу своим интересам было заветной мечтой Наполеона - но мечтой утопической. Начиная вторжение в Россию, Наполеон изначально ставил себе недостижимые цели - что с необходимостью предопределяло его последующее поражение.
Почему же, если независимости России ничто не угрожало, народ начал массово подниматься на борьбу против захватчиков? Почему пламя партизанской войны заполыхало буквально с первых же дней вторжения? Потому что для наших благочестивых предков патриотизм не был пустым звуком. Потому что русские крестьяне и крестьянки (да-да, крестьянки, на борьбу с захватчиками поднялись и женщины!) не считали, в отличие от печально известного Д. Сысоева, что любовь к Родине есть форма идолопоклонства и потакание антихристианской гордыне. А ещё - потому что французы, как и всякие другие завоеватели, мало задумывались о таких вещах, как политкорректность, а проще говоря - уважение к чужому человеческому достоинству. Наполеон мог лелеять планы поставить Россию на службу своим интересам, мог восхищаться русской армией в целом и героизмом отдельных её представителей (того же Кульнева), но русскую нацию он полагал варварской - а потому французы вели себя в России, как в любой другой колониальной войне. Тотальный грабёж и осквернение святынь стали непременными спутниками наполеоновской армии на всей территории России, от Немана до Москвы. И только логично, что в ответ на разбойничьи действия французов народ массово взялся за оружие. Не будем также забывать и о значительной немецкой диаспоре, проживавшей в России. Немцы не забыли, что Наполеон оккупировал германские княжества, насадив там князьями и королями своих многочисленных родственников. И своей мечты о национальной независимости не забыли тоже. Теперь эта независимость определялась успешностью действий Русской Армии - которой немцы и принялись усердно помогать. Не стоит игнорировать и еврейский вопрос. В рядах наполеоновский армии было много добровольцев-поляков - французский император закономерно делал ставку на их исторические обиды против России. Польские же вояки в те годы отличались исключительным антисемитизмом при почти полном отсутствии дисциплины - как результат, массовое еврейское партизанское движение в тылу наполеоновских войск.
Конюшня в храме - обычное поведение французских оккупантов в России
Французские захватчики мародёрствуют
Что касается собственно русских войск, то наполеоновской "Великой Армии" противостояло две русские армии - Барклая-де-Толли и Багратиона. По своей численности они в совокупности уступали наполеоновским войскам (153 тысячи человек против 450 тысяч у Франции и её сателлитов). Поэтому Барклай принял тот вариант действий, к которому он склонялся ещё со времён Аустерлица (под влиянием Кутузова?) - отступать навстречу собственным резервам, присоединяя по частям встреченные русские войска и вынуждая противника растягивать коммуникации и оставлять для их охраны гарнизоны. И нанести удар лишь после того, как получит численное и качественное превосходство над неприятелем. Этот план Барклай и начал осуществлять, причём осуществлял его настолько мастерски, что, по свидетельствам французских офицеров, захватчикам не доставалось не только ни одного раненого русского солдата, но и ни одной брошенной обозной телеги. План был вполне реален - вот только отступать приходилось с исконно русских земель, отдавая свои города и сёла, свои вековые святыни на поругание пришлым вандалам. Примириться с таким решением русскому патриоту было тяжело - и немудрено, что по Русской Армии очень быстро пошли разговоры о "предательстве" главнокомандующего-"немца", о его преступном равнодушии к судьбе России.
Этим разговорам сочувствовал командующий второй русской армией - Пётр Багратион. Любимый ученик Суворова, он накрепко усвоил суворовскую науку побеждать. Это он, Багратион с его горячей кавказской кровью, предлагал незадолго до начала Отечественной войны первым ударить по французам, перенести неизбежную войну во вражеские пределы. Он даже составил план такого вторжения - но план этот был отвергнут. Трудно сказать, кто был прав в создавшейся ситуации. С одной стороны, план Багратиона обеспечивал русским войскам свободу манёвра. В случае, если бы этот план осуществился, даже если бы наши войска оказались бы вынуждены отступать, они оставляли бы врагу не русскую, а чужую землю. С другой стороны психологически - не факт, что на чужой земле русские войска дрались бы с таким же ожесточением, с каким они дрались, защищая честь и независимость своей Родины. Опыт проигранных кампаний 1805 и 1807 годов вынуждал царское правительство осторожничать. Психологически - эта осторожность себя оправдала. Под Москвой, 26 августа, русские солдаты, доведённые до крайней степени ненависти к захватчикам и охваченные рвением поскорее освободить родные места, показали, на что они способны, заставив Наполеона признать Бородинское сражение самым страшным во всей своей полководческой карьере.
М.Б. Барклай-де-Толли.
П.И. Багратион
Стратегический план Наполеона учитывал разделение русских сил на три армии (третья, только что завершившая турецкую войну и изрядно потрёпанная, находилась на юге и первоначально не принимала участия в войне) и предполагал разгромить армии Барклая и Багратиона в приграничных генеральных сражениях, после чего беспрепятственно наступать вглубь России и из Москвы продиктовать Александру I условия мира. Барклай своим умелым отступлением и сознательным уклонением от генерального сражения не дал ему такого шанса. Багратион, скрепя сердце, вынужден был последовать за Барклаем, дабы не подставлять французам свои оголённые фланги. Армия Багратиона откатывалась, огрызаясь ожесточёнными боями при Мире, под Романовом и под Салтановкой, где его солдаты и казаки изрядно потрепали французские корпуса. Как и Барклай, Багратион успешно избежал разгрома и соединился с 1-й армией под Смоленском. Именно там, под Смоленском, были заложены основы будущей победы русских войск.
Примечательно, что Александр I, помня свой неудачный аустерлицкий опыт, от непосредственного участия в боевых действиях уклонился, предоставив своим полководцам полную свободу действий. Тем не менее, царь тоже внёс существенный вклад в победу. Его решимость не заключать мира до тех пор, пока хоть один вражеский солдат остаётся на русской территории, его демонстративное игнорирование всех писем Наполеона с предложениями о мире позволили Русской Армии выиграть время, восстановить силы после Бородинского сражения и завершить войну успешным контрнаступлением. Широко передавались из уст в уста слова государя о том, что он скорее отступит до Камчатки и будет питаться одной картошкой, но не подпишет мира с захватчиками Земли Русской. И полагаю, эти слова заметно укрепляли моральный дух русских войск, упавший было после оставления Москвы.
Journal information