Как Слащов Крым спасал

Яков Слащов на фоне крымского пейзажа

Слащов в Крыму был поставлен практически в те же условия, что до него - Корнилов на Дону и Каппель в Поволжье. Ему необходимо было защищать полуостров от многократно превосходящих сил красных. Противником Слащова был один из лучших большевистских военачальников - В.М. Примаков с 8-й дивизией Червонного казачества.

Виталий Примаков

Слащов предпочёл бы сразу отойти за крымские перешейки, не давая красным сражения на открытых пространствах Северной Таврии. Но на такое решение косо посмотрели бы в Ставке Деникина. Поэтому Слащов развернул для атаки триста конников под прикрытием огня бронепоезда и лавой атаковал передовые отряды Примакова. Видя столь решительную конную атаку, Примаков не решился наступать на Крым до конца зимы, позволив войскам Слащова организованно занять оборону на полуострове. Где Якову Александровичу и предстояло дождаться подхода основных сил ВСЮР.

Войска же его пополняли, как говорится, по остаточному принципу: лучшие пополнения шли в четыре именные дивизии. Зарываться с такими войсками в землю, пытаться вести позиционную войну против превосходящих сил противника было слишком рискованно. И Слащов стал действовать по-корниловски: обороняться, наступая. Слащорвские войска даже не стали выдвигаться к Турецкому Валу и Перекопу, расположившись значительно южнее - в крестьянских хатах, в тепле, в то время как красные вынуждены были наступать по голой заснеженной степи и ночевать на морозе. Это сразу же давало белым ощутимую фору в плане самочувствия и морального духа.

И такой подход полностью себя оправдал. Правда, бой всё равно получился тяжёлым. Слащову даже  пришлось ввести в дело свой личный резерв - юнкерский батальон Константиновского училища. Батальон понёс значительные потери, а убитого командира нашли с застывшей рукой, занесённой для крестного знамения. Тем не менее, красные были остановлены и отброшены за Перекопский перешеек. После этого красные ещё несколько раз переходили в наступление, и всякий раз Слащов встречал их одним и тем же способом: пропускал вглубь Крыма - но только до первых удобных квартир, где утомлённые и порядком продрогшие красные части встречали свежие и хорошо отдохнувшие белые войска, немедленно переходившие в контрнаступление. И красные с позором откатывались на исходные позиции.

Слащов, как указывает дальше А.С. Кручинин, хорошо осознавал важность психологического фактора - и потому решающую контратаку непременно стремился возглавить лично. В своей характерной, лично им самим выдуманной униформе - белой куртке гусарского образца, отороченной чёрным мехом, меховой шапке и белой бурке. В атаке генерала непременно сопровождала влюблённая в него сестра милосердия Нина Нечволодова, временно исполнявшая при нём обязанности ординарца. Это не было пустым маскарадом: Нина Нечволодова реально рисковала жизнью и была ранена. Такое появление любимого командира производило на солдат неизгладимое впечатление - и войска творили под его руководством чудеса отваги. Слащов же после боя неизменно благодарил их словами, плохо вписывающимися в уставные нормы старой русской армии, но идеально соответствовавшими духу Гражданской войны: "Спасибо, братья, за то, что спасаете Россию!" "Братья" не были дежурной красивостью и мало напоминало прежнее покровительственно-панибратское "братцы". Слащов реально ощущал своих солдат братьями не только по оружию, но и во Христе, с которыми плечом к плечу он стоял за Веру и Отечество. Будущий духовник Врангелевской Армии митрополит Вениамин Федченков свидетельствовал: "Это была новость очень отрадная и современная. В ней уже слышалось новое, уважительное и дружественное отношение к "серому солдату". И я видел, как отвечали войска. Они готовы были по его слову броситься в огонь и в воду".

Слащов и слащовцы в минуту отдыха.
Справа от генерала - Нина Нечволодова

А как же "дым от расстрелов"? Самые дотошные исследователи не смогли откопать никаких фактов массового террора в слащовском Крыму. За исключением одного случая - так называемого "дела четырнадцати". Белая контрразведка арестовала четырнадцать подпольщиков-большевиков, готовивших в тылу белых вооружённое восстание. Вдумаемся: вооружённое восстание в тылу воюющей армии. Вообще-то, это преступление, во все века и во всех странах каравшееся смертью. В случае начала восстания неизбежны были жертвы среди мирного населения. Но оставшиеся на свободе подпольщики распространяли в Крыму подмётные письма, в котором угрожали расправой судьям и членам их семей, если приговор окажется суровым. В этих условиях Слащов фактически оказался вынужден принять удар на себя - тем более, что дотянуться до него на фронте у красных подпольщиков были руки коротки. В ночь на 12 марта генерал явился с юнкерами в севастопольскую тюрьму, вывез оттуда 14 заговорщиков в свой штаб, где предал их военному трибуналу и немедленно расстрелял. Согласитесь, в условиях боевых действий и наглого шантажа гражданских властей со стороны подполья подобная расправа представляется единственно возможным способом избежать ещё большего количества жертв.

В целом же Слащов был сторонником не огульного террора, а здорового государственного порядка. "Ваши комиссары врали вам, - писал он в своей листовке, обращённой к красноармейцам, - что мой корпус расстреливает пленных. Ни один пленный красноармеец не расстрелян. После перехода к нам буду считать вас своими братьями. Ни один мужик корпусом не ограблен - иду с русским народом и за народ".