В ночь на 7 февраля 1920 года в Иркутске без суда был расстрелян большевиками руководитель Белого Движения адмирал Александр Васильевич Колчак. Расстрелян вопреки собственному же законодательству большевиков: совместным постановлением ВЦИК и СНК от 17 января 1920 года бессудные расстрелы по решению советских органов или чрезвычайки запрещались, для применения "высшей меры социальной защиты" требовался судебный приговор. Но Колчака боялись настолько, что решили для него сделать исключение...
Боялись и подходящей к Иркутску армии Каппеля - помнили, как этот молодой генерал-монархист с отрядом в двести с небольшим бойцов наводил ужас на красных в Поволжье, а теперь под началом Каппеля наступала армия в 80 с лишним тысяч штыков и сабель. Красные не знали, что грозный для них белый рыцарь 26 января отдал Богу душу в чехословацком эшелоне, куда погрузили его, смертельно больного и обессилевшего, боевые соратники. Но в судьбе Колчака это ровным счётом ничего не решало: приказ о расстреле отдал лично Ленин.
Вместе с Колчаком был расстрелян его премьер-министр Виктор Пепеляев, человек, ни единого дня не воевавший против красных лично, сугубо гражданский и никаким боком ни к какому мифическому "белому террору" не причастный. Для большевиков хватило того, что он работал у Колчака, трудился над укреплением той самой русской национальной государственности, которую пытался воссоздать адмирал и в которой партии национальной измены не оставалось бы места. Одно это, по идее, должно бы положить конец всем разговорам о "справедливости" казни Колчака и о "заслуженной каре". Но нет, до сих пор находятся странные личности, готовые с пеной у рта оправдывать бессудный расстрел выдающегося полярного исследователя и героя Русско-Японской войны (а вместе с ним - и простого гражданского служащего). Как говорится, праведен суд на таковых.
В этом году, году столетнего юбилея самой позорной даты в нашей истории - я говорю о февральском перевороте – поневоле приходит на ум мысль о трагическом сходстве судеб последнего российского государя и белого верховного правителя, убитого теми же силами полтора года спустя. Колчак был единственным из русских главнокомандующих Первой Мировой войны, кто не поддержал требования об отречении императора, изолированного в Пскове и так и не добравшегося до своей взбунтовавшейся столицы. Генералы во главе с Алексеевым думали ценой такой жертвы (фактически – ценой отступничества) добиться успокоения тыла и бесперебойного снабжения армии – для них важнее всего была победа над внешним врагом, оккупировавшим российские земли. Колчак тоже думал в первую очередь о победе – но при этом, судя по показаниям большевистской следственной комиссии, не сомневался в способности царя и его правительства довести войну до победного конца (а значит, и справиться с внутренней смутой). Была, однако, и ещё одна сила, помимо революционеров, контрреволюционеров и запутавшегося в трёх соснах генералитета. Были открытые внешние враги, оперативно сообразившие, что в честном бою им Россию не одолеть и сделавшие ставку на внутреннюю смуту, которая в итоге и позволила им вывести Россию из войны. И были враги скрытые, до поры, до времени прикидывавшиеся нашими союзниками. Николай Второй был поставлен в условия, когда России перед лицом германской агрессии пришлось заключить союз с "западными демократиями" в лице Англии и Франции - дабы не оказаться в одиночку против мощной коалиции. Но, храня верность союзническим обязательствам, государь ни минуты не забывал о стратегических интересах России в войне. И был предан своими союзниками накануне несомненной победы. Да, возможно, у революции были и внутренние причины, возможно, чего-то не учёл и сам государь Николай Александрович (безгрешен один Бог). Безусловно, на благо революции активно старались и германские лазутчики. Но несомненен факт широкой моральной поддержки думских заговорщиков со стороны "союзнических" послов Бьюкенена и Палеолога. Несомненно, что союзные представители ни словом, ни полсловом не осудили разразившийся в России переворот, ставивший под угрозу возможность продолжения войны. Ни единым жестом не выразили своей поддержки преступно отстранённому от власти главе государства - тому самому, кто незадолго до своего падения отправил на Западный фронт мощный русский экспедиционный корпус (к слову, не выходивший из боёв до самого конца Первой Мировой, с честью выполнивший свой союзный долг). И столь же несомненен широко известный факт, что английский королевский дом категорически отказал в политическом убежище свергнутой царской семье, сославшись на мифическое недовольство парламента и на ещё более мифические (но "всем хорошо известные") "прогерманские симпатии" императрицы. Тем самым последняя царская семья была отдана на растерзание "революционному правосудию", и её мученическая кончина становилась вопросом времени.
Царская семья в заточении в Царском Селе. Картина П. Рыженко
Царь-патриот, царь-стратег, царь, понимающий, за что он воюет, западным союзникам был не нужен - и они списали его в утиль накануне "делёжки пирога". "Революционная демократия", очень быстро вывесившая лозунг "Справедливый мир без аннексий и контрибуций!", была им не в пример удобнее: пусть русская армия проливает свою кровь за аннексии и контрибуции в пользу "цивилизованного Запада". А если русский фронт из-за демократизаторских экспериментов рухнет - тоже не беда: на предстоящей мирной конференции, диктуя условия послевоенного устройства, можно будет не только Германию с Австро-Венгрией поделить, но и Россию заодно со всеми её природными богатствами. Ну и что, что Россия ценой жизней миллионов своих солдат как минимум трижды спасла Францию от неминуемого разгрома? Ну и что, что Россия четыре года держала основные силы австро-германского блока против себя? Сама виновата - вышла из войны раньше времени. Да и заготовленной заранее сплетней о "прогерманских настроениях" свергнутых царя и царицы можно было при случае щегольнуть.
И точно в такой же ситуации оказался на рубеже 1919 - 1920 гг. Александр Колчак. Как и его покойный царственный Главнокомандующий, Александр Васильевич твёрдо держался верности союзническим обязательствам России. Как мы уже имели возможность видеть, он был готов завербоваться в британскую армию простым рядовым, лишь бы продолжать войну и смыть с русского имени позор Брест-Литовского мира. И как Николай II, Колчак чётко осознавал национальные интересы России и ни в малейшей степени не шёл на уступки требованиям союзников в вопросах территориальной целостности и независимости России. Его отношения с Антантой выстраивались исходя из простого постулата: в ходе завершившейся Первой Мировой войны Россия как минимум трижды спасла Францию от разгрома. А раз так - Запад перед Россией в долгу и обязан помочь ей освободиться от ига германских ставленников, засевших в Кремле. Помочь, а не ставить свои условия, об этом я тоже уже писал. А иметь во главе антибольшевистского сопротивления диктатора-патриота (а не послушную марионетку) Западу было совершенно не желательно. Поэтому Жанен и подчинённые ему чехи с лёгкостью сдали Колчака на расправу той же самой "революционной демократии", которой Бьюкенен и Палеолог с такой же лёгкостью сдали на расправу царскую семью.
Отъезд Колчака из Омска. Как думалось - в Иркутск. Как оказалось - навстречу собственной смерти.
И точно так же, как от императора Николая Второго в трагические дни 1 - 2 марта 1917 года отвернулись практически все, в том числе и многократно обласканные государем придворные, и штатные думские монархисты вроде Пуришкевича, осенью - зимой 1919 года, когда белый восточный фронт затрещал под ударами превосходящих сил Тухачевского и Фрунзе, от Колчака начали массово отворачиваться те, кого он взыскал, возвысил и поставил во главе своих армий и министерств. Категорически потребовал отставки верховного правителя М.К. Дитерихс, будущий воевода Земской Рати. Начал предъявлять ультиматумы молодой и энергичный генерал Анатолий Пепеляев, брат премьер-министра (впоследствии продолжавший сопротивление большевикам до 1923 года, чем искупил своё преступное поведение в 1919-м). Потребовал отречения от власти изолированного в Нижнеудинске Колчака генерал Ханжин - проверенный, боевой генерал, ветеран Первой Мировой, имевший авторитет в войсках. Бросил своего командующего личный конвой - точь-в-точь, как Георгиевский батальон Охраны Ставки отказался хранить верность императору в позорном феврале 1917-го. Взбунтовался гарнизон Красноярска во главе с генералом Зиневичем, существенно задержавший продвижение на восток армии Каппеля. И только верный Каппель упрямо вёл свои войска на Иркутск, чтобы выручить Верховного. Да ершистый атаман Анненков, неоднократно в прошлом допускавший непослушание (впрочем, в отличие от своего забайкальского коллеги Семёнова, никогда не доходивший до прямого саботажа), телеграфировал Колчаку в Нижнеудинск, что готов принять его в Семиречье и объединить под его, Колчака, верховным командованием все антибольшевистские силы, которые удастся там наскрести (а наскрести можно было бы немало - собственная армия Анненкова, отступившие в Семиречье войска Дутова, плюс те силы, которые теоретически мог бы привести с собой Колчак). К сожалению, телеграмма от Анненкова пришла слишком поздно, а Каппель так и не смог пробиться к Иркутску и скончался по дороге от воспаления лёгких.
Великий Сибирский Ледяной Поход. Армия Каппеля шла к Иркутску, чтобы помочь Колчаку водвориться
в своей новой столице. Но не успела.
Борис Анненков. В истории Колчака он сыграл ту же роль,
что граф Фёдор Келлер - в биографии святого царя Николая Александровича.
Заметно и сходство палачей. Юровский, руководивший расправой с царской семьёй, и Чудновский, командовавший расстрелом Колчака, никаких иных "заслуг" перед революцией, кроме своего палачества, не имели. Оба явились исполнителями беззаконных решений, принятых на самой верхушке советской пирамиды. И оба озаботились тем, чтобы замести следы. Судьба останков последней царской семьи до сих пор досконально неизвестна ни одному историку. Тела Колчака и Пепеляева спустили в Ангару, лишив христианского погребения. Чудновский, правда, в отличие от Юровского, пощадил Анну Васильевну Тимирёву, добровольно последовавшую за Колчаком в заточение - она прожила ещё полвека и скончалась в 1975 году.
Но как бы ни старались палачи замести следы, следы эти остались. Остались тома "уголовного дела" Колчака, его показания следственной комиссии иркутского Политцентра, в которых Александр Васильевич с предельной откровенностью рассказал о мотивах, двигавших им в Гражданскую войну - и сегодня любой желающий может соприкоснуться с этими материалами. И тогда перед его глазами откроется подлинный, не искажённый советской пропагандой образ Колчака - пламенного патриота с огромными заслугами перед страной, которому так трагически не повезло с эпохой. Остались его боевые соратники ушедшие в эмиграцию, и их воспоминания - а имя Колчака быстро сделалось для белой эмиграции святыней, сколько бы ни ворчал по этому поводу несостоявшийся "воевода Земской Рати". Потому и жива сегодня в России память об Александре Васильевиче Колчаке, потому и поднимается снова и снова в самых высоких кругах вопрос об увековечении его памяти, сколько бы ни ворчали по этому поводу красные реваншисты. Время всё расставляет на места.
Испрашиваю молитв всех православных читателей моего журнала об упокоении раба Божия Александра.
________________________________________
Ещё по теме:
1) Был ли шанс у Колчака?
2) И снова к той проруби на Ангаре
3) Почему Колчак - не военный преступник
4) Вот и ещё одна печальная дата
Journal information