Почему Дамблдор – не оккультист?

              Потому, что признаёт за человеком право на покаяние и способность каяться. Об отношении Дамблдора к Драко Малфою, о стремлении профессора защитить «плохого мальчика» от греха я уже писал (см. здесь: http://mikhael-mark.livejournal.com/38263.html).  Этот пример – не единичный. Так, Дамблдор принимает на работу в «Хогвартс» раскаявшегося пожирателя смерти Северуса Снегга, потому что понимает, что творится у того на душе. И в дальнейшем безраздельно доверяет Снеггу, несмотря на, казалось бы, неопровержимые доказательства его измены. В седьмом томе Дамблдор помогает раскаявшемуся Рону вернуться к своим друзьям, подарив ему делюминатор. В «Принце-полукровке», в главе «Ходатайство лорда  Волан-де-Морта» обнаруживается следующий диалог: «Волан-де-Морт встал. Теперь он меньше чем ког­да-либо походил на Тома Реддла, лицо его словно набухло от гнева.

— Это ваше последнее слово?

— Последнее, — ответил, также вставая, Дамбл­дор.

— В таком случае нам больше не о чем говорить.

— Нет, не о чем, — согласился Дамблдор, и на его лице появилось выражение великой печали. — Время, когда я мог напугать вас вспыхнувшим пла­тяным шкафом или заставить расплатиться за ваши преступления, давно миновало, Том. Но я желал бы иметь такую возможность... желал бы».

Впоследствии, в «Дарах смерти» Дамблдор так говорит о возможности покаянии для Волан-де-Морта: «Он взял твою кровь, полагая, что она придаст ему сил. Он принял в свое тело крошечную часть тех чар, которыми защитила тебя мать, умирая за тебя. Его тело хранит ее самопожертвование, и пока эти чары живы, жив ты и жива последняя надежда Волан-де-Морта на спасение». Таким образом, Дамблдор даже для Волан-де-Морта допускает возможность покаяния и спасения. 

С точки зрения теософии покаяние – самая гнусная ересь, какую только можно вообразить. Если о свободе личности теософы и прочие оккультисты иной раз говорят – правда, весьма неубедительно, ведь эта идея радикально противоречит их исходным мировоззренческим установкам, то покаянию от них достаются только насмешки. «Воздаяние людям за их поступки производит не Существо, хотя бы и очень высокое, хотя бы и сам Бог, Которого можно было бы упросить, но слепой закон, не обладающий ни сердцем, ни чувствами, которого ни упросить, ни умолить нельзя. Человек не может дать ничего закону, чтобы получить от него больше, он не может его любить и не может рассчитывать на ответную любовь со стороны закона. Греческая Фемида говорила древнему греку то, чего не знает современный христианин, что воздаяние за дела производит не премудрый Господь, но слепой и вместе с тем разумный закон. Религиозно настроенный христианин может молиться своему Богу хоть с утра до вечера, может каяться в своих грехах хотя бы каждый день, может разбить себе лоб, кладя земные поклоны, но он не изменит этим своей судьбы ни на йоту, ибо судьба человека складывается его делами, за которые закон Кармы приведет соответствующие результаты, и результаты эти нисколько не будут зависеть ни от молитв, ни от поклонов, ни от покаяния»[1]. «В чем заключается самый тяжкий грех церкви? Именно в том, что церковь, на протяжении веков, внедряла в сознание своей паствы чувство безответственности. Да, именно в этом внедрении в сознание с детских лет, что у человека есть мощная заступница-церковь, которая за пролитую слезу и некоторую мзду проведет его к вратам рая, и заключается тяжкое преступление церкви. Церковь дискредитировала великое понятие Божественной Справедливости»[2]. «Никто, даже Высочайший Дух не может простить содеянных прегрешений, ибо это противоречило бы закону кармы»[3]. «Около понятия прощения много непонимания, — пишет Е. Рёрих. — Простивший полагает, что он совершил нечто особенное, между тем, он лишь сохранил свою карму от осложнений. Прощенный думает, что все кончилось, но ведь карма остается за ним. Сам закон кармы остается поверх обоих участников»[4]. «С наступлением нынешнего века пробил час изгнания с трона «высшего Бога» каждого народа в пользу Одного Всеобщего Божества – Бога Непреложного Закона, не милосердия; Бога Справедливого Воздаяния, а не прощения»[5].

Хватит цитат? Перестанем, наконец, делать вид, будто книжки Роулинг проповедуют идеи «Нью-эйдж»?