Антоний Сурожский и Альбус Дамблдор

               Митрополит Антоний Сурожский писал в книге «Человек перед Богом»: «Нет такого человека, в котором нельзя вызвать доброе и достойное… Христос сумел заглянуть в человека и увидеть все его возможности, которые были как бы закрыты поступками этого человека… Если бы мы умели так друг к другу относиться! Если бы мы только умели друг во друга поверить, не быть ослеплёнными ни поступками людей, ни их действиями, а молчаливо заглянуть в человеческую душу и прозреть в ней возможную человечность, возможное человеческое величие, и, соответственно, предложить человеку новую жизнь, предложить ему наше доверие – и призвать жить в полную меру своего человеческого достоинства!»  Я не знаю, читала ли Роулинг творения своего великого соотечественника, но Дамблдор ведёт себя в полном соответствии с рекомендациями владыки Антония. Это особенно ярко проявляется по отношению к Драко Малфою.

Малфой – отрицательный персонаж. Он ненавидит Гарри, Гарри ненавидит его. Малфой искренне гордится знатностью своего рода и презирает нечистокровных волшебников. В начале шестой части Малфой присоединяется к секте пожирателей смерти, созданной Волан-де-Мортом, и даже получает какое-то секретное задание от «тёмного лорда». В финале книги выясняется, что это задание состоит в том, чтобы убить Дамблдора, и что директор школы с самого начала обо всём знает. Но вот реакция Дамблдора на это его знание заслуживает отдельного разговора.

                 В главе «Башня Молний» Драко и Дамблдор оказываются наедине друг с другом[1] на вершине башни. Дамблдор безоружен, принятое им ядовитое зелье практически полностью лишило его сил. И вот здесь между профессором и учеником происходит решающее объяснение. Причем начинает его Дамблдор совершенно неожиданной для Малфоя фразой: «Драко, Драко, ведь вы же не убийца». А дальнейший их разговор очень напоминает диалог опытного миссионера с апологетом язычества, или мудрого пастыря с закосневшим в своих пороках грешником. Малфой пытается шокировать Дамблдора своими признаниями, но очень быстро обнаруживает, что Дамблдор опережает его на несколько ходов, заранее зная всё, что тот может сказать. Причём это своё знание Дамблдор умудряется являть без тени осуждения к Малфою. И когда Драко оказывается совсем обескуражен прозорливостью и дружелюбием Дамблдора, следует «позитивное исповедание»: Дамблдор предлагает оппоненту  альтернативную модель поведения. «Сомневаюсь, что вы убьете меня, Дра­ко. Убийство — дело непростое, что бы ни думали на этот счет простаки... Мы со­вершенно одни. Я беззащитен в большей мере, чем вам могло когда-либо примечтаться, и все-таки вы так ничего и не предприняли... Мой милый мальчик, пора оставить притвор­ство. Если бы вы собирались убить меня, то сдела­ли бы это сразу, едва применив Обезоруживающее заклинание, а не стали бы медлить ради приятной беседы о путях и средствах… Вреда вы пока никакого не причинили, никого не покалечили, хотя то, что выбранные вами жертвы выжили, и можно отнести лишь за счет уда­чи... Я могу помочь вам, Драко. Перейдите на правую сторону, Драко, и мы су­меем укрыть вас так основательно, как вам и не сни­лось. Больше того, я могу послать сегодня членов Ор­дена Феникса к вашей матери, чтобы они укрыли и ее. Отцу вашему ничто сейчас в Азкабане не грозит, а когда придет время, мы защитим и его тоже... Пере­ходите на правую сторону, Драко... вы же не убийца»...

Эффект от этого обращения Роулинг описывает в следующих словах: «Малфой во все глаза смотрел на Дамблдора.

— Но я зашел слишком далеко... — медленно про­изнес он. — Они думали, что я погибну, пытаясь при­кончить вас, а я здесь... вы в моих руках... палочка есть только у меня... вам остается рассчитывать лишь на мое милосердие...

— Нет, Драко, — негромко ответил Дамблдор. — Сейчас в счет идет мое милосердие, не ваше.

Малфой молчал. Рот его был приоткрыт, волшеб­ная палочка по-прежнему дрожала. Гарри показа­лось, что она чуть-чуть опустилась...»

Как видим, Дамблдору удаётся остановить Малфоя на самом пороге греха. Как мы знаем из седьмого тома, эта сцена не прошла для Малфоя бесследно: когда Гарри оказывается в плену в его родовом замке, Драко не решается выдать своего школьного недруга пожирателям смерти[2]. Драко – действительно не убийца. Однако в описанной выше сцене остаётся ещё одна заколдованная фраза. Дамблдор произносит: «Сейчас в счет идет мое милосердие, не ваше». Между тем, он обезоружен и обессилен, он только что принял яд. Нам известно, что всего лишь через несколько секунд его не станет. Какое же милосердие он имел в виду? Ответ, как всегда, даёт седьмой том.

«Дамблдор улыбнулся:

— Я имею в виду тот план, который выстроил вокруг меня лорд Волан-де-Морт. План заставить этого бедного мальчика, Малфоя, убить меня…

Снегг поднял брови и спросил саркастически:

— Вы намерены позволить ему вас убить?

— Нет, конечно. Меня должны убить вы.

Наступило долгое молчание…

— Если вы не против умереть, — резко сказал Снегг, — почему бы не предоставить это Драко?

— Душа мальчика еще не настолько повреждена, — сказал Дамблдор. — Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня».

Итак, милосердие, о котором говорит Дамблдор, вообще не имеет никакого отношения к земной жизни и её обстоятельствам. Душа Драко, её состояние – вот, что беспокоит директора Хогвартса за минуту до смерти. Дамблдор сознательно приносит себя в жертву ради того, чтобы удержать Малфоя от греха – того самого Малфоя, который чуть было не стал его убийцей. Так что пятый урок, который можно извлечь из «Гарри Поттера и принца-полукровки» – это урок человеческого отношения к врагу. Такое человеческое отношение, человеческое сочувствие – сквозь все разногласия и взаимную неприязнь – способно творить настоящие чудеса.