Но Честертон, оказывается, был ещё и мемуаристом. И вот какое его высказывание из "Автобиографии" прислали мне недавно друзья: "Конфликт в Европе назрел из–за несносности пруссаков. Во что бы превратились они, и без того несносные, если бы оказалось, что они еще и непобедимы? Во что бы превратился кайзер, потрясавший бронированным кулаком и притязавший на роль Аттилы даже в мирное время, выйди он из мировой войны безусловным победителем? Однако, если мы задаемся вопросом, стоило ли все–таки сражаться, то вопрос этот следует ограничить рамками здравого смысла. Сумасбродные, фантастические вопросы: «Изменился ли наш мир к лучшему благодаря этой войне?» и «Вышли ли из этой войны Утопия или Новый Иерусалим?», не отражают сути дела. Вообще не имеет смысла ставить вопросы в такой апокалиптической манере. Из этой войны вышли мы, и мы вышли живыми; из этой войны вышли Англия и Европа, отягощенные грузом всех своих прегрешений, сбитые с толку, развращенные, униженные — но живые. Никакая война не заслуживает оправдания, кроме войны оборонительной. А оборонительная война, по самой своей природе и по определению, — это такая война, с которой человек возвращается избитый, истекающий кровью и не способный похвалиться ничем, кроме того, что ему удалось выжить.
Миссию союзных держав критикуют сейчас именно те, кто когда–то оценивал ее неоправданно высоко. Те, кто разочарован спасением цивилизации, прежде ждали от нее слишком многого. Возьмем такого талантливого и мечущегося писателя, как Уэллс. Сперва он провозгласил, что эта война покончит с войнами; кончил же тем, что под личиной своего Клиссолда сравнил ее с лесным пожаром, от которого мало толку. Трудно сказать, какая из мыслей нелепей. Толк есть, и ровно тот, который должен был выйти. Он и разумней, и скромней мечтаний Уэллса. Сказать солдату, защищающему свою страну, что он покончит с войнами, так же глупо, как сказать рабочему, уставшему от работы, что он покончит со всеми работами или вообще со всеми трудностями. Никто не обещал покончить с трудностями. Надо было просто вынести очень тяжелые вещи, чтобы не стало еще хуже. Словом, мы говорили только то, что говорил всякий человек, который что–то защищает. Мистера Брауна пытались ограбить, но ему удалось сохранить и жизнь, и вещи. Вряд ли кто скажет: «В конце концов, что дала эта драка в саду? Тот же Браун, с той же внешностью, в тех же брюках, все так же ворчит за столом и рассказывает анекдоты». Да, отогнав воров, он не превратился в греческого бога. Он имел право защищать себя и спасти, а уж спас именно себя, вот такого, не лучшего и не худшего. Очистить же мир, перестреляв всех возможных взломщиков, он права не имел" [1] (конец цитаты).
Эти слова знаменитого британца - о Первой Мировой войне, в которой его Родина приняла самое живое участие, оказавшись в итоге среди держав-победительниц. Однако, Честертон не был бы Честертоном, если бы ограничился сухими историческими констатациями. Но нет, он немедленно переходит к рассуждениям о смысле войн вообще, о степени их оправданности и о христианском отношении к воинскому служению. Основные мысли писателя просты, и под ними, надеюсь, подпишется любой здравомыслящий христианин:
а) Оправдана только война оборонительная
б) От итогов войны изначально не стоит ждать слишком многого
в) Надо уметь радоваться малому, радоваться хотя бы тому, что свой мир, свою страну, свои ценности и идеалы удалось отстоять от агрессора
г) Завышенные ожидания всегда приводят к разочарованиям.
Однако, данный текст Честертона содержит и любопытное пророчество. Обратим внимание на следующий фрагмент: "Конфликт в Европе назрел из–за несносности пруссаков. Во что бы превратились они, и без того несносные, если бы оказалось, что они еще и непобедимы? Во что бы превратился кайзер, потрясавший бронированным кулаком и притязавший на роль Аттилы даже в мирное время, выйди он из мировой войны безусловным победителем?" Честертона такая перспектива безусловно страшит - ибо кайзеровская Германия в годы Первой Мировой действительно явила миру пример "цивилизованного варварства", массовых расправ над мирным населением, разрушения культурных памятников, вторжения в нейтральные страны и прочего. Трёх лет не дожил писатель до того дня, когда его кошмар воплотился в реальность. Европа наглядно увидела "кайзера", притязующего на роль Аттилы и потрясающего бронированным кулаком [2]. Танковые армады вермахта хлынули на просторы Старого Света, круша оборону своих старых противников, точно она была картонная, и захватывая государства в считанные часы. И мир, устроенный по лекалам прусского милитаризма, Европа увидела тоже - мир с жёстким разделением людей на "истинных арийцев" и "унтерменшей", с гетто, концлагерями и газовыми камерами, мир, в котором право сильного стало господствующим. Честертон, размышляя о возможности победы кайзера, предвидел этот кошмар - ибо к тому были все предпосылки: кайзеровская Германия отличалась от гитлеровской только отсутствием государственного антисемитизма.
"Аттилы с бронированными кулаками". Они ещё считают себя непобедимыми
Де була б ти сьогодні, Європа?
Де була б ти, якби не вони?
А остановила всеевропейский кошмар, как и в 1914-м году - Россия. В 1914-м наша страна избавила Францию от молниеносного разгрома, пожертвовав двумя своими армиями в Восточной Пруссии. И в дальнейшем, на протяжении всей войны, вплоть до окончательного крушения фронта осенью 1917-го года [3], русский фронт приковывал к себе основные силы общего врага. В 1940-м Франция сама отказалась от русской помощи - и была раздавлена. А победную точку в войне таки поставили русские, покончив и с концлагерями, и с газовыми камерами, и с теориями про "унтерменшей".
Увы, не навсегда - но об этом Честертон тоже предупреждал.
________________________________________
Примечания.
[1] Оригинал: http://vk.com/chesterton_apologetika?w=wall-99709777_16%2Fall
[2] Напомню, что в Первую Мировую войну Англия имела подавляющее превосходство над Германией в танках - и в качестве их, и в количестве. А столкнувшись впервые с танковой атакой, немцы вообще решили, что имеют дело с нечистой силой и бросили окопы. - об этом очень ярко написано у В. Шамбарова
[3] После провала корниловского выступления и отказа от весьма своевременных предложений Лавра Георгиевича
Journal information