Решил снова немного поделиться с вами, друзья, своими прошлыми поэтическими опытами, если это можно так назвать. А для начала - немного предыстории. В 1993 году, как известно, Ельцин, произведя антиконституционный переворот, разогнал законно избранный парламент, изменил под себя Конституцию и устроил в Москве кровавую бойню. А заодно - наглядно продемонстрировал всем, у кого глаза были на месте, несостоятельность коммунистической идеологии в одном из самых важных её пунктов. А именно: в октябре 1993 года в стране была налицо революционная ситуация. И "верхи не могли", и "низы" уже "не хотели" - накушались за год гайдаровской шоковой терапии, и революционная партия была в наличии - но революции не произошло. Те самые верхи, которые уже не могли править по-старому, легко и не напрягаясь задавили её попытку в самом зародыше.
Несколько дней после этого я пребывал в состоянии беспросветного отчаяния - на моих глазах рухнул мой мир, а потом обратился к истории Отечества в поисках нового смысла жизни и новых источников надежды. Куда меня заведут мои поиски, я тогда ещё не знал. Но в поисках ответа на самый первоочередной вопрос - "где свет в конце туннеля?" - я обратился к Эпохе Дворцовых Переворотов, о которой мне на тот момент уже было кое-что известно. В частности, что к власти в этот период частенько приходили цари, так скажем, больше служившие своим западным кумирам и покровителям, нежели России. И что раз за разом подобных правителей успешно свергали.
В общем, я начал читать мемуары и исследования по истории России XVIII века (попутно это чтение перевернуло кое-что из моих устоявшихся представлений, и те, кого я привык считать антигероями эпохи, вдруг представли в совершенно неожиданном свете). Некоторые подробности того времени настолько зацепии меня за живое, что вылились в итоге в стихи.
Первое стихотворение - "Княжна". Написано под впечатлением от судьбы несчастной "порушенной невесты" императора Петра II Марии Меншиковой, умершей в 16 лет в сибирской ссылке. Поскольку имя героини не названо, я намеренно сгустил краски. Разумеется, ни в какой каземат бывшую царскую невесту не бросали, ни на какую дыбу не поднимали и ни на какую плаху не клали. Но поплатилась она всего лишь за то, что была дочерью своего отца - увы, "юриспруденция" XVIII века карала не только самих провинившихся вельмож (а нередко - и не провинившихся, а просто вышедших из фавора), но и их семьи в полном составе. Мария Меншикова, менее всего желавшая становиться царской невестой ради политических видов своего отца, оказалась вместе с ним в сибирской глуши, где и умерла. А могла бы выйти замуж, пусть и не за царя, составить чьё-нибудь счастье, сама быть счастлива, растить детей... Такова была оборотная сторона галантного века, где блистательные балы соседствовали со зловещей "тайной канцелярией розыскных дел".
Мария Александровна Меншикова
Ну, а теперь, собственно, само стихотворение.
КНЯЖНА
Княжна, зачем порой так безжалостна судьба?
И почему пред ней всегда невинность столь слаба?
Вчера - царица бала, весь высший свет у ног,
Любовь, мечты, приданное... И вот, каков итог!
Холодный каземат -
Отныне твой приют.
Твои друзья назад
Тебя уже не ждут.
Сырой подвал и дыба, бесчестье и навет
На плечи хрупкой девочки легли в шестнадцать лет.
Безропотно и гордо ты приняла свой крест.
Но жизнь венчает с плахою "порушенных невест".
Взамен любимых рук -
Могильная земля
Тебя обнимет вдруг,
Тревоги исцеля.
Сколь многим подарила надежду ты, княжна,
Своей улыбкой нежною - но в горе ты одна!
А на балах другие уже царицы есть,
И ухажёры прежние им расточают лесть.
Тюремный каземат
Твоей могилой стал.
И без тебя спешат
Твои друзья на бал.
Второй стишок - на схожую тему. Была такая традиция в том же "галантном веке" - весьма негалантно отправлять жён и дочерей опальных вельмож и военачальников в монастыри и там насильно постригать. Не говоря уже о том, что это было полным и вопиющим искажением самой идеи монашества, такая практика провоцировала этих девушек и женщин (ещё молодых и абсолютно не настроенных на монашеское житьё) на тяжкие грехи. И осудить их за это - положа руку на сердце - трудно. Скорее, стоит замереть в ужасе при мысли об их посмертной судьбе.
Пожалуй, самая знаменитая из таких насильственных пострижениц - царевна Софья
Впрочем, я тогда был ещё упёртым атеистом, и для меня роман таких вот подневольных монашек с подвернувшимся под руку офицериком отнюдь не выглядел чем-то ужасным, скорее, напротив - восстановлением попранной справедливости. И появилась у меня вот такая вот зарисовка.
ЗАТВОРНИЦА
В глухой тайге под Псковом
Затерян тёмный скит.
Там в погребе дубовом
Затворница грустит.
Глаза небесной дали
Давно забыли цвет
С тех пор, как на Урале
Родных потерян след.
Не доброю охотой
Она попала в скит,
Промозглое болото
Следы её хранит:
Её в ночную пору
Звериною тропой
В цепях, по приговору
Привёз сюда конвой.
С тех пор себе не рада
Затворница скита.
Едва горит лампада
У образа Христа.
Но здесь, в сырой темнице
Засовы тяжелы,
И даже помолиться
Мешают кандалы...
По монастырским стенам
Ночной крадётся тать,
Чтобы впотьмах из плена
Затворницу забрать.
Кто под лесною сенью
Отыщет беглых двух?
От скорости паденья
Захватывает дух.
Преступные лобзанья
Мешают ей вздохнуть.
Под воровскою дланью
Дрожит в волненьи грудь.
И, Милостью Господней,
Вернув себе мечту,
Она рога сегодня
Наставила скиту!
За последние строки, если кого-то царапнут - прошу прощения. Это было творчество двадцатилетнего атеиста. Который только-только ещё начинал делать свои первые шаги в направлении к вере. Кстати, именно за это я благодарен теме XVIII века: она позволила мне взглянуть на Православие под сочувственным углом, впервые увидеть в Церкви нечто большее, чем просто "инструмент подавления инакомыслящих", как рисовала её советская пропаганда. Выяснилось, что все патриотические движения Эпохи Дворцовых Переворотов не в последнюю очередь начинались именно под лозунгом защиты святой веры, попираемой царственными "агентами влияния". Вот за этот лозунг (не всегда искренний для тех, кто его провозглашал) Господь меня и вытянул.
Journal information