Имя героя сегодняшней истории известно точно. Это капитан Фёдор Фёдорович Мейбом. Ветеран Первой Мировой войны и вообще личность архиинтересная, о биографии которого я в ближайшее время планирую отдельный пост. Этот человек прошёл всю Гражданскую войну в рядах сначала каппелевской, а потом колчаковской армии и закончил её в Приморье в 1922 году. Ушёл, как и многие его боевые соратники, в эмиграцию и там оставил воспоминания. Есть в этих воспоминаниях один эпизод, мимо которого я никак не смог пройти.
Фёдор Фёдорович Мейбом.
С героиней гораздо сложнее. Мейбом помнит её имя и прозвище, под которым она была известна в годы Гражданской войны. Среди большевиков, которыми она командовала (Гражданская война вообще выдвинула целую плеяду женщин-лидеров), её знали как "Красную Машку". Она, по свидетельству Мейбома, "была какой-то легендарной личностью того периода борьбы. Про нее говорили, что она красавица и происходит из аристократической семьи". Тут же мемуарист отмечает её явные садистские наклонности. "Сотни офицеров и добровольцев, - пишет он, - попадавших к ним в руки, предавались нечеловеческим пыткам и умирали в страшных мучениях от рук зверей в образе женщин".
Случилось так, что белый офицерский батальон, которым командовал Фёдор Фёдорович, получил приказ атаковать небольшой городок, занятый красными. Поскольку красные перепились, бой был недолгим. И в ходе этого боя весь штаб большевиков в полном составе угодил в плен к каппелевцам. В том числе - и Красная Машка.
Тип девушки-комиссарши времён Гражданской войны. Судя по описанию Мейбома,
"Красная Машка" могла выглядеть как-то так.
Разумеется, Мейбома разобрало любопытство. Ему захотелось увидеть этого дьявола в женском обличье, возможно - попытаться понять, что заставило женщину действовать столь изуверскими методами, что заставило девушку-аристократку пойти против людей своего круга. Каково же было изумление белого офицера, когда в пленной красной фурии он узнал свою гимназическую любовь! "Это была моя прошлая любовь — Верочка, — пишет Мейбом. — С трудом произношу: “Садитесь”. Знакомая, чуть уловимая улыбка пробежала по ее лицу. Спокойно опустилась на указанный стул. Молчит. Беру себя в руки и приказываю оставить нас одних.
Подняла на меня свои красивые, но полные злобы глаза...
— Прошу вас прекратить ненужную сентиментальность, — резко и быстро проговорила Вера. — Вы временный победитель, я побежденная, но я “Красная Машка” и тем горжусь. Да, я уничтожала вас, царских палачей, и уверяю вас, что если бы я сидела сейчас на вашем месте, то я не задавала бы вам таких вопросов, а приказала бы вывести вас в расход так же быстро, как и остальных ваших бандитов!
Молча я выслушал бред этой ненормальной женщины. Снова мне вспомнился образ былой милой гимназисточки. Ужас! Теперь против меня сидел зверь — кровожадный и жестокий. Встав со стула, я приказал увести ее".
Спустя некоторое время батальон получает приказ оставить город и двигаться на соединение с основными силами Народной Армии КомУча. А предварительно - расстрелять захваченных большевиков, в том числе и Веру. И тут - принципиальная разница в поведении офицера-белогвардейца, оставшегося верным традиционной русской культуре, и красной комиссарши. Как мы помним, "Красная Машка" без "ненужной сентиментальности" выводила в расход попавших в её руки белогвардейцев и просто офицеров старой армии. А Мейбом без психологических терзаний не может отдать приказ о расстреле бывшей возлюбленной. Подсознательно он даже ищет ей оправдания, полагая, что она просто психически больна. Но поскольку приказ есть приказ, он велит привести её. И, оставшись с бывшей комиссаршей наедине, предлагает ей застрелиться.
Почему он это сделал? Оставаясь христианином по убежению - почему Мейбом толкает девушку на поступок, очевидно губительный для её души? Возможно, в этот момент кодекс офицерской чести заслонил в его сознании ясное церковное вероучение. Но скорее всего, он просто не верил в возможность спасения её души. И не веря в такую возможность, хотел избавить её, по крайней мере, от более мучительной и позорной смерти у пресловутой "стенки".
Комиссарша с револьвером. Современный, несколько карикатурный косплей.
В Поволжье в 1918 году, конечно, всё было куда серьёзней.
Дальнейшее, думаю, легко себе представить. Едва получив револьвер, Вера открыла из него пальбу по Мейбому, столь неуместно разыгравшему перед ней великодушие. Однако, опыта обращения с боевым оружием у вчерашней гимназистки не было, а против себя она имела боевого офицера, прошедшего Первую Мировую. Мейбом с лёгкостью обезоружил её и выстрелил ей в голову. Несколько раз, для верности. Приговор своего командования он привёл в исполнение лично, хотя бы этим оказав последнюю услугу бывшей возлюбленной. "Снова чувство непонятной жалости появилось у меня, - пишет он дальше, - и я опустился перед ней на колени. Последний раз она открыла свои прелестные глазки и прошептала: “Прости”. То была уже не “Красная Машка”, а та давнишняя прелестная гимназисточка".
Такая вот история... Увы, Гражданская война безжалостно попирала логикой политической борьбы личные чувства своих участников с обеих сторон. И тот, кто шёл против этой неумолимой логики, рисковал быть раздавленным сам. И всё-таки эта странная история, как будто сошедшая в нашу российскую быль со страниц Проспера Мериме или Виктора Гюго, оставляет после себя вопросы. Что заставило гимназистку Веру встать на сторону революции? За какие обиды она мстила мнимым "царским палачам"? Или это была не месть, а просто захватила девочку, начитавшуюся того же Гюго, стихия революции и увлекла в свой кровавый мир? А может, и впрямь Мейбом столкнулся в безымянном уральском городке с самой настоящей одержимой, и это бесы направляли руку "Красной Машки"? И за что она просила прощения перед смертью? Державшая её нечистая сила на какой-то миг выпустила её душу из своих когтей, и она ясно увидела весь ужас того, что творила? Раскаялась в последнюю секунду, задетая за живое неожиданным благородством белого капитана? А может быть, не было никакого раскаяния, а прощения она просила лишь за то, что не нашла в себе решимости воспользоваться благородным предложением бывшего воздыхателя? Кто теперь скажет!
При написании данной заметки мной были использованы воспоминания Ф.Ф. Мейбома "Тернистый путь", опубликованные в книге "1918 год на Востоке России" (М.: Центрполиграф, 2003).
Journal information