Дворцовый комендант Воейков, близко стоявший к Императору Николаю Второму, сопровождавший его во всех поездках в годы Первой Мировой войны, один из тех немногих, кто сохранил преданность Государю даже после февральского переворота, пишет в своих воспоминаниях: «С самого первого доклада – о таинственном исчезновении Распутина до последнего – о водворении его тела в часовню Чесменской богадельни – я ни разу не усмотрел у его величества скорби и скорее вынес впечатление, будто бы государь испытывает чувство облегчения. По прибытии в Царское Село я немедленно по телефону высказал А.Д. Протопопову своё удивление по поводу того, что он, не поняв положения вещей, не догадался скрыть результаты розысков по убийству Распутина» (Воейков В.Н. С Царём и без Царя. – М.: Терра, 1995. – с. 147.). Таким образом, картина, в течение долгих лет старательно рисовавшаяся советскими «историками» с большой дороги, на деле оказывается более сложной. Распутин действительно был близок к Императрице Александре Фёдоровне, которая видела в нём единственную надежду на спасение сына. Но Николай II терпел Распутина исключительно ради жены, сам нисколько не подпадая под его влияние.
Историк С.С. Ольденбург – автор лучшей (по сю пору, несмотря на то, что его труд был опубликован ещё в 1940 г.) монографии о периоде правления Николая II приводит довольно длинный список рекомендаций «нашего друга», которые Император с гневом отверг – и это только сведения, почерпнутые из переписки царя с царицей за 1915 – 1916 гг. Вот они.
Распутин |
Николай II |
6.04.1915 не советовал ездить в Галицию |
Поездка состоялась |
17.06.1915 не советовал созывать Госдуму |
Госдума созвана |
15.11.1915 требовал наступления под Ригой |
Никакого наступления не было |
15.11.1915 и 29.11.1915 требовал созвать Думу[1] |
Сессия Думы откладывается на февраль |
12.10.16 «умоляет» «остановить бессмысленное кровопролитие» – наступление на Ковельском направлении. |
Наступление продолжается |
Рекомендует в министры финансов Татищева, в военные министры – генерала Иванова, в министры путей сообщения – Валуева. |
Игнорирует все эти рекомендации, отказываясь обсуждать их даже с царицей. Генерал Иванов в это самое время отставляется от командования. |
Просил не назначать Самарина и Макарова |
Оба эти назначения состоялись |
Предлагал в товарищи (замы) министра к Протопопову Оболенского и выражал недоверие Курлову. |
Назначен именно Курлов |
Более того, 9.11.1916 Император писал супруге: «Мнения нашего друга о людях бывают иногда очень странными, как ты знаешь»[2]. Ольденбург высказывает следующее предположение: «Распутин, сам весьма заботившийся о том, чтобы поддержать легенду о своём влиянии, и не имевший определённых воззрений обычно старался говорить в тон государю и государыне, приспособлялся к их воззрениям, к их желаниям… Не зная, чего в данное время хочет государь, Распутин просто боялся определённо высказаться. Было, конечно, другое. Распутинская легенда оказывала на людей парализующее влияние. Те, кто попадал под её власть, начинали сомневаться в побуждениях Государя, ловили в его словах отголоски чужих «влияний» и неожиданно перечили его воле, подозревая, что за нею стоит Распутин. Такие люди, как бы добросовестно ни было их заблуждение, долее не могли верно служить царю, с ними приходилось расставаться»[3]. Итак, Распутина никак нельзя считать (как некоторые пытались меня убедить), «человеком, особо близким к Императору Николаю II».
Тот же В.Н. Воейков свидетельствует: «Распутин, принимая во дворце личину праведника, на стороне не стеснялся, пользуясь выгодами своего положения, удовлетворять свои подчас дикие инстинкты» (Воейков В.Н. С Царём и без Царя. – М.: Терра, 1995. – с. 59.). И он же приводит слова самого Распутина: «Грех Богу угоден так же, как и подвиг, так как без греха нет и покаяния» (там же). А ведь Воейков многими современниками расценивался как «распутинец»…
Наконец, Воейков свидетельствует ещё об одном важном факте: семью последнего Императора с колдуном Гришкой познакомила «Стана» – великая княгиня Анастасия Николаевна, жена великого князя Николая Николаевича Младшего. Этого факта не отрицают даже апологеты Распутина (в частности, А.Н. Боханов). Это важно господа, это очень важно! По-моему, здесь имела место банальная провокация. Распутин был подсунут набожной, но впавшей в отчаяние из-за безнадёжной болезни сына Царице и представлен в качестве «подвижника благочестия» (какового он и корчил из себя при дворе) женой того самого человека, который на обличениях Распутина зарабатывал себе дешёвую популярность, того самого человека, который в самоослеплении уже видел себя Николаем Третьим и который сделал всё, от него зависящее, для успеха «февральской революции».
Я, разумеется, не утверждаю, что Распутин был каким-то патологическим злодеем. В ряде случаев его влияние на ход государственных дел оказывалось даже полезно (он доносил до подножия трона чувства и мысли простого народа, на что не отважился бы никто другой). Но его шабаши, устраиваемые за пределами дворца (я имею в виду не пьяные дебоши, а именно шабаши, в самом буквальном смысле), сеансы экстрасенсорики (о которых свидетельствует не только Феликс Юсупов, но и собственная дочь «богомудрого старца») и откровенно гностические по сути высказывания в конечном итоге дискредитировали идею православной монархии и подорвали в армии доверие к Царю. Именно на такой эффект и рассчитывали провокаторы с Николаем Николаевичем во главе.
Купил недавно воспоминания ещё одного лица, приближённого к Императору Николаю Второму – А. Мосолова. Когда буду читать, может, ещё какие-нибудь интересные факты обнаружу.
Journal information