Штурм Бастилии стал общепризнанным началом Французской революции
Безусловно, Суворов живо интересовался событиями во Франции. Безусловно, будучи набожным христианином, он резко осуждал революцию и породившие её "просветительские" идеи. Осознавая враждебность королевской Франции к России, её весьма недвусмысленную роль в развязывании Второй Турецкой войны, Суворов в то же время прекрасно понимал, что новое французское правительство не только не станет к нам более дружественным, но, напротив, оно движимо такими силами, которые сделают его опасным для всего человечества [2]. Но в то же время Суворов оставался в первую очередь военным профессионалом. И на многие вопросы смотрел именно таким, холодно-профессиональным взглядом. Тем интереснее оказываются его суждения и тем поразительнее - прогнозы.
Суворов отнюдь не считал французских республиканцев быдлом, достойным только всяческого презрения. Он видел их сильные стороны - и не стеснялся об этом говорить во всеуслышание. Главной сильной стороной республиканцев полководец считал то, что они знают, за что воюют, и умеют вселить свой энтузиазм в массы. То, что удавалось проделывать Суворову со своими солдатами, он видел и в лице своих потенциальных противников: голодные и полураздетые французы шли в атаку на лучшие полки Австрии и Пруссии с развёрнутыми знамёнами и с пением "Марсельезы" - и хвалёные полки, прославившиеся под знамёнами Лаудона и Фридриха Великого, обращались перед ними в бегство. Молодые французские генералы не кончали европейских военных академий - но благодаря этому они не были связаны шаблонами устаревшей линейной тактики и смело экспериментировали с колоннами и рассыпным строем, умея создать превосходство над противником на нужном направлении.
Главной же слабостью французской контрреволюции Суворов считал "неумение желать". "Чтобы иметь успех, - подчёркивал Александр Васильевич в разговоре с эмигрантом-французом Гильоманшем-Дюбокажем, - надо иметь силу воли" [3]. Свергнутые аристократы и клерикалы заняли позицию жертвы, что Суворов полагал крайне ошибочным и опасным. Не только потому, что роялисты так и не смогли организовать восставшему народу достойного сопротивления. Суворов всегда оставался патриотом и как таковой отлично понимал патриотические чувства французов. То, что роялисты-эмигранты разбрелись по белу свету, жалуясь на притеснения со стороны новой власти и умоляя европейские дворы об интервенции во Францию, ставило эмигрантов в положение национальных изменников - и тем самым ещё больше сплачивало против них народ. Суворов со стороны прекрасно видел то, чего не хотели замечать французские роялисты: Австрия, Пруссия и Англия не воюют во имя отвлечённых принципов, их интересуют только собственные геополитические интересы - а значит королевская власть, восстановленная руками таких "союзников", получит под управление сильно ослабленную Францию, надолго выбитую из числа ведущих геополитических игроков. Что будет чревато для неё новыми потрясениями и новыми бунтами.
Тем с большим энтузиазмом Суворов принял известия о выступлении в Вандее. Крестьяне, проживавшие в этом французском департаменте, не приняли антихристианской политики республиканцев, отказались подчиниться приказу о мобилизации в революционную армию и развернули против неё партизанскую войну. Ответом стал массовый террор революционных войск против крестьян и вдохновлявших их священников.
Суворов с сочувствием наблюдал за развернувшейся гражданской войной [4]. Дюбокаж вспоминал, что однажды Суворов вызвал его к себе и сообщил о своём намерении писать к Шаретту. "Пётр Гаврилович, - передаёт речь русского полководца француз, - слушай, брат, я хочу писать к Шаретту, ты ему скажешь, что я дивлюсь ему, что я его поздравляю... Ты мне принесёшь вечером письмо, я его подпишу... Если ему удастся (победить революцию - М.М.), то он будет великим человеком" [5].
Франсуа Шаретт
СПРАВКА. Шарретт, Франсуа Атаназ де-ла Контри (1763 - 1796) - один из вождей контрреволюционного восстания шуанов. Лейтенант военно-морского флота. В 1792 году вернулся из эмиграции, чтобы защитить королевскую семью во время восстания 10 августа. Спасти короля отважному моряку не удалось, и он был арестован. От казни его спасло только вмешательство генерала Ш.Ф. Дюмурье. В 1793 году согласился возглавить контрреволюционное восстание крестьян. Участвовал во взятии Сомюра и Нанта, после падения Нанта покинул город последним. Участвовал в битве при Тиффоже. Отличался благородным нравом: после того, как из капитулировавшего гарнизона Нуармутье 200 человек были расстреляны вопреки прямому приказу Шаретта, он оставил ряды "Католической королевской армии" и с небольшим отрядом единомышленников развернул партизанскую борьбу против руспубликанцев. Девизом Шаретта было: «Часто сражался, редко бывал побежден, никогда не был сражен». В марте 1796 года попал в плен и расстрелян в Нанте.
Впрочем, Суворов не обольщался на счёт перспектив Вандеи. Отдавая должное героизму повстанцев-клерикалов, он в то же время говорил: "Не предвижу ничего прочного в Вандее. Каждую минуту можно ожидать его (Шаретта - М.М.) гибели" [6].
На противоположной стороне баррикад внимание Суворова привлёк молодой генерал Наполеон Буонапарте, вскоре сменивший свою итальянскую фамилию на более привычное для французов "Бонапарт". Широко известны такие отзывы Суворова о будущем ужасе Европы: "Широко шагает мальчик! Пора бы унять!" - и: "Всю тактику у меня побрал! Ничего, когда-нибудь встречу воришку - заставлю вернуть краденое". В этих отзывах, на первый взгляд, сквозит некое пренебрежение. Суворов, безусловно, годился Бонапарту едва ли не в дедушки. Тем не менее, Александр Васильевич считал его одним из трёх величайших полководцев всех времён и народов. "Он герой, он чудо-богатырь, он колдун! - говорил Суворов о Наполеоне. - Лишь только вступил на путь военачальника, как он уже разрубил гордиев узел тактики. Не заботясь о числе, он везде нападает на неприятеля и разбивает его начисто. Ему ведома неодолимая сила натиска" [7]. Что имел в виду Александр Васильевич? Излюбленную стратегию Наполеона - не отвлекаясь на штурм укреплённых пунктов, атаковать главные силы противника в поле и разбивать их в одном генеральном сражении. Суворов видел в этом отголоски своей "науки побеждать", согласно которой отступивший враг не считался побеждённым - врага надлежало бить до полной капитуляции или истребления. "Недорубленный лес опять вырастает", - говаривал будущий генералиссимус, разумея не кровожадное истребление всех несогласных, как приписывали ему "ревнители древлего благочестия" в 90-е - 2000-е годы, а только то, что отступившая армия неизбежно приведёт себя в порядок и снова обратится в головную боль для недавнего победителя. Не с традиционным христианским человеколюбием полемизировал Суворов, а с косной традицией давать отступающему неприятелю "золотой мост".
Наполеон в 90-е годы XVIII века
В целом же Суворов прекрасно понимал, что разбойничья по природе своей западная цивилизация, в лице революционной Франции освобождённая от оков христианской нравственности, рано или поздно предъявит свои претензии на мировое господство, в том числе (а пожалуй, что и в первую очередь) - и на бескрайние просторы России с её природными богатствами. И готовился к войне с Францией не из преданности отвлечённым монархическим идеалам, а из опасений за свою Родину. Прогнозы Суворова поражают: в 1796-м году он не только предсказал, что Франция сделает плацдармом для своей агрессии Польшу, но и точно назвал численность армии вторжения, и указал, что европейские монархи, ныне вооружившиеся против "санкюлотов", против России окажутся на их стороне [8]. И потому томился своим вынужденным бездействием, и строчил письма во все инстанции, требуя перейти к активным боевым действиям и разбить французов, пока они увязли в германских и австрийских владениях. Конечной целью будущей войны Суворов видел только Париж, ибо только сокрушив агрессивный богоборческий режим во Франции, можно было обеспечить России и Европе прочный мир.
Александр Васильевич не знал, что Екатерина уже начала дипломатическую подготовку этой желанной для него войны, что войска, которыми ему поручено было командовать в Украине, по сути являлись экспедиционным корпусом, назначенным для вторжения во Францию. И что именно ему, Суворову, была уготована роль спасителя христианской Европы (а заодно - и России). Всего этого Суворов знать не мог. Но готовить к возможной войне своих подчинённых было в его власти. Что он успешно и делал.
В. Лопатин приводит следующий любопытный эпизод. Когда в иностранных газетах сообщили, что республиканский генерал Моро оказался окружён австрийскими войсками, Суворов распорядился перевести статью на русский язык и немедленно созвал военный совет. Благо, в статье подробно сообщалось, какие австрийские генералы и фельдмаршалы командуют войсками, сколько у каждого из них солдат и пушек. На первый взгляд выходило складно: Моро оказался в западне. Суворов же предложил своим подчинённым офицерам "проиграть ситуацию" за Моро и подумать, как можно было бы действовать. Вердикт генералов был единодушен: Моро будет вынужден капитулировать. Суворов же указал на карте мост и твёрдо изрёк: если этот австрийский генерал (имени его Лопатин не называет) не успеет помочь генералу, защищающему мост, то Моро тут прорвётся. Вскоре стало известно, что прогноз Суворова сбылся с точностью: Моро прорвался, и именно по этому мосту.
Широко известный рисунок, на котором Суворов обучает своих солдат.
Тогда, в 1796-м году, скрестить шпаги с Наполеоном Суворову помешала смерть Екатерины. Вступивший на престол Павел, не одобрявший политику матери, отменил все военные приготовления (и как знать - не в этом ли была глубинная причина столь явного раздражения Суворова против всех павловских нововведений?). Но и впоследствии фельдмаршал продолжал размышлять о возможном боевом столкновении с возмутителями спокойствия и путях победы над ними. В 1798-м году, в период Кончанской ссылки Суворов встретился с генералом Прево-де-Лемуаном, которого Павел просил поинтересоваться мнением Суворова о событиях в Европе. Александр Васильевич тут же смекнул, что миролюбивому настроению государя пришёл конец, и охотно продиктовал визитёру вполне осмысленный план войны, вновь указав на Париж как на конечную цель.
В общем, Суворов был готов встретиться на поле боя с лучшим полководцем Запада, ждал этой встречи, желал её и готовил войска к ней. Не по причине своей природной кровожадности, а от чёткого понимания природы французской революции и неизбежности французской агрессии против России. Финал мы знаем: в 1799-м году Суворов возглавил объединённые русско-австрийские силы, действующие против французов. Но Париж ему взять так и не дали, ибо союзники блюли только свои интересы. Суворов умер в 1800 году. Спустя 12 лет французская армия, в точности соответствовавшая по своему составу и численности прогнозам Суворова, обрушилась на Россию именно с того направления, с которого её ждал великий полководец. Ценой сожжения Москвы и разорения богатейших русских губерний российское правительство вынуждено было признать правоту генералиссимуса. А ведь этих потерь можно было бы избежать...
________________________________________
Примечания
[1] В действительности в этой "страшной" тюрьме содержалось только 7 узников; после штурма несколько солдат и офицеров гарнизона, включая коменданта, были растерзаны толпой.
[2] Респект сторонникам теории, будто "враг моего врага - мой друг".
[3] Лопатин В.С. Суворов. - М.: Молодая гвардия, 2012. - с. 305.
[4] Именно в те годы родился данный термин. И оттуда же родом привычка называть контрреволюционеров "белыми": восставшие крестьяне-шуаны украшали свою одежду белыми ленточками или белыми цветами в знак поддержки королевской власти.
[5] Лопатин В.С. Суворов. - М.: Молодая гвардия, 2012. - с. 304.
[6] Лопатин В.С. Указ. соч. - с. 305.
[7] Лопатин В.С. Указ. соч. - с. 318.
[8] Лопатин В.С. Указ. соч. - с. 316.
Journal information