О консерватизме, истинном и ложном

Обещанное продолжение темы, начатой Никой Матвеевой (nikotorix) в статье «О современном «православном» модернизме» и подхваченной мною.

Консерватизм – это, конечно, хорошо, кто бы спорил. Православной Церкви наиболее удобно организовать как пастырскую, так и миссионерскую деятельность в том обществе, где именно консервативное (а не либеральное и не социалистическое) мировоззрение является нормативным. Об этом есть хорошая статья у отца Андрея Кураева (наверное, задолбал своих читателей ссылками на о. Андрея, но что поделать, если я рос на его книгах?). Называется «Миссионерская нужда в консерватизме». Она была опубликована как одна из глав в книге «О нашем поражении. Христианство на пределе истории», всем настоятельно рекомендую. Однако, проблема консерватизма резко усложняется в условиях, когда происходит разрыв традиции.

Есть консерватизм святости и консерватизм греха. Первый удерживает народ Божий от апостасии, второй – блокирует возможность обращаться ко Христу. Сколь бы консервативны, традиционны и монархичны мы ни были бы, нам всё-таки не стоит забывать, что наш Завет именуется в Библии Новым. Об этом в христианстве сказано и написано уже достаточно, в том числе и святыми отцами (в первую очередь свт. Димитрием Ростовским). Но это – только один, и притом не самый актуальный на сегодняшний день, срез проблемы.

Гораздо серьёзнее – фальшивый, притворный «консерватизм» современных неофарисеев, сознательно оцеживающих «комаров» с тем, чтобы народ эффективнее заглотил самого большого за всю историю Церкви «верблюда» – увлёкшись борьбой с мнимым модернизмом (а на самом деле – с богословской наукой и миссионерством!), не заметил бы подмены вероучения. Отдельные грани этой проблемы осветил в своей публицистике покойный иерей Даниил Сысоев (к которому я в целом отношусь отрицательно, но когда он прав, остаётся только радостно с ним согласиться) – см. его статьи «Богословские соблазны монархического движения»[1] и «Новая исповедь: декларация царебожия вместо раскаяния»[2]. Другие стали предметом авторитетных решений Архиерейских Соборов 2004 и 2008 годов, богословских дискуссий в МДА.

Помню, в детстве существовал у нас, у мальчишек, такой прикол: завернуть в фантик ужа и подсунуть его кому-нибудь, кто ни о чём не догадывается, в качестве конфетки. Ох, и визгу было! Вот таким ужом в конфетном фантике зачастую оказывается и то, что внешне кажется «ревностью о благочестии».

Возьмём для примера такую, казалось бы, простую тему, как паломничество по святым местам. Архитрадиционный элемент православного культа. И послушаем, что пишет по поводу данной традиции свт. Феофан Затворник: «Преподобный Сергий (речь идёт о паломничестве в Троице-Сергиеву лавру – М.М.), как только Вы загадали сходить к нему, уже посматривает на Вас; когда начнёте путь, тем больше будет смотреть, и ещё больше, когда к нему в обитель придёте, перенесши благодушно и с радостию труды путешествия. Так благослови, Господи! Только приятностей не ждите, а утомления, мозолей, ломоты в костях. Жертву готовьтесь принесть, а не удовольствие снискать»[3]. А кто из современных паломников отправляется по святым местам с такой целью? Если не брать в расчёт учеников воскресных школ, организованно выезжающих в паломничество от своих приходов, то никто. В лучшем случае ищут чудес, помощи Божией и святых угодников в решении каких-то сиюминутных бытовых проблем: у одной муж пьёт, у другого зарплата низкая, третьему – экзамен надо срочно сдавать… И это, повторю – лучший вариант! Подавляющее же большинство вообще не верит в Бога и по монастырям таскается «подзаряжать энергетику», «общаться с космосом» и «поправлять карму». Или в поисках сплетен, подтверждающих их собственные осуждающие мысли о Патриархе и Архиерейском Соборе (а значит, и оправдывающих их собственную нецерковность). При внешнем тождестве цель мероприятия оказывается радикально подменена. Как результат – то плачевное явление, которое отец Андрей Кураев метко назвал «православными короедами» – суеверно-магическое восприятие Церковной Святыни, попытка подменить «веточками» и «песочком» с могилки очередного «преподобного» (как правило, самочинно канонизированного, типа Сампсония Сиверса – поэтому и в кавычках) собственное молитвенное усилие и участие в церковных таинствах.

Возьмём другой срез проблемы. Книги о современных подвижниках благочестия. Тоже, казалось бы, вещь вполне традиционная – страна должна знать своих героев. В том числе и героев Духа. Но то, что сегодня пишут в этих книгах, не просто далеко от догматической чистоты и канонической правильности, но зачастую вообще находится за гранью какого бы то ни было Христианства.  Думаю, что и А. Ильинская, и В. Крашенинникова, и Е. Ерофеева в шортах и топиках не ходят, а с косынкой не расстаются даже на ночь. Но тот, кто решит, что ему (ей) по пути с указанными авторами, рискует в один далеко не прекрасный день обнаружить себя на конечной станции с названием «сатанизм». Вот лишь несколько весьма радикальных вероучительных «новин», предлагаемых этими проповедницами  «православных традиций»:

а) Ересь оригенизма, осуждённая Шестым Вселенским Собором, – вера в предсуществование души: пятилетний Славик заявляет своей огорошенной мамаше (В. Крашенинниковой): «А знаешь, мамочка, мне ведь и в самом деле много-много лет. Я очень-очень древний!» – и мамаша с восторгом это цитирует, как решающее доказательство несомненного пророческого дара у её сына.

б) А. Ильинская идёт ещё дальше – по её мнению, святые подвижники, упомянутые в Библии, реинкарнируют. Некий придуманный ею «преподобный Феодосий Кавказский» (почему именно придуманный – смотрите в книге о. Андрея Кураева «Второе пришествие апокрифов»), как она утверждает, – никто иной, как св. Апостол Иоанн Богослов. Роулинг с «Гарри Поттером» отдыхают: даже там нет проповеди переселения душ. Увы, ключевой догмат сатанистов-рериховцев принимается у нас на ура, будучи запакован в псевдоправославную обёртку.

в) И Ерофеева, и Крашенинникова активно отвергают традиционно-отрицательное отношение Церкви к снам, голосам и видениям. Если для св. Игнатия (Брянчанинова) «христианские аскетические наставники заповедуют не обращать особенного внимания на все вообще явления, представляющиеся чувствам душевным и телесным: заповедуют соблюдать при всех вообще явлениях благоразумную холодность, спасительную осторожность», если для этого действительно великого подвижника «В духовных видениях нет ничего чувственного: они доставляются тщательностью в исполнении евангельских заповедей и борьбой с греховными помыслами и ощущениями», если даже «Относительно гласов и явлений нужна ещё большая осторожность: здесь ближе и зловреднее прелесть бесовская. Многие из святых и искусных Отцов были обмануты бесами, хитро скрывающими и обличающими свою ложь и тьму призраками истины и света; тем удобнее могут быть обмануты ныне... Нужно долгим временем и опытом приучить ум и сердце к отличению добра от зла, под какой бы личиной ни маскировалось зло. Поэтому святые Отцы заповедали, чтобы новоначальные не вверялись никаким гласам и явлениям, – но отвергали их и не принимали их, предоставляя дело суду и воле Божией, а для себя признавали смирение более нужным всякого гласа и явления. Глас Христов – Евангелие; будем вслушиваться в него и ему повиноваться»[4], то для авторов «Пасхальной памяти» и «Господь открывает избранным своим» сны, видения и голоса выступают источником вероучения, причём источником столь авторитетным, что ради него можно открыто пренебречь и Библией, и даже Символом Веры. Забыли наши «традиционалисты» Апостольское предостережение: «Но аще и мы или даже ангел с неба благовестит вам паче, еже приясте, анафема да будет!».

г) Языческая вера в «царя-искупителя». Здесь не буду подробно её опровергать, скажу лишь, что она радикально противоречит словам Апостола Павла: «Волею бо согрешающим нам по приятии разума истины, ктому о гресех не обретается жертва» (Евр., 10, 26 – 27). И если спустя почти две тысячи лет после Воскресения Христова человечеству по-прежнему нужны какие-то «искупительные жертвы», то хотелось бы уточнить у гражданки Ерофеевой и иже с ней: чем именно недостаточной оказалась Искупительная Жертва Христа, что Её понадобилось восполнять аналогичной жертвой царя-мученика (действительно, мученика и моего любимого святого!)? И как именно жертва простого смертного человека, пусть даже и подвижника благочестия (каковым был царь Николай), может восполнить мнимые «недостатки» Божественной Жертвы? И если простому смертному человеку доступно искупать грехи своего (пусть даже только своего) народа, то почему жертвенная кровь ветхозаветных пророков не вменилась в искупительную жертву за грехи Израиля?

д) Бессловесным животным усваивается право молитвенно ходатайствовать о людских грехах. Явный рудимент языческого тотемизма, открытым текстом отвергающийся в Посланиях Апостола Павла к Коринфянам. Конечно, в православной литературе можно найти примеры «молитв» животных, но это не молитвы о людях, а славословие – в русле «Всякое дыхание да хвалит Господа». Всё-таки именно человек – образ и подобие Божие и именно ему уготована Жизнь Вечная в Царстве Небесном. Молитва скотов (птиц, котов, коз и пр.), Царства Божия не наследующих (хотя и не согрешивших), о прощении людских грехов – вот уж чего точно не найти во всём многотомии святоотеческого наследия. Хотя бы по той причине, что животные лишены свободной воли, а молитва – это именно свободное, добровольное обращение души к Господу, и только такая молитва приемлется Царём Всяческих.

И много ещё чего другого, о чём постоянно пишут православные священники – епархиальные цензоры и известные церковные писатели игумен Игнатий (Душеин) и иерей Алексий Плужников на сайтах «psevdo.net» и «izglubinki.ru», а протодиакон Андрей Кураев – в своей замечательной книжке «Искушение, которое приходит справа». Но это – как раз та самая богословская наука, для которой уже заготовлено клеймо «модернизма», «экуменизма» и «апостасии».

Третий срез проблемы – ревизия церковного учения о Соборности. Вроде бы, в любом катехизисе, в любом учебнике Закона Божия, и даже у митр. Иоанна (Снычева), которого наши неофарисеи сделали своим знаменем, ясно и толково разъяснено, что Соборность Церкви означает то, что она собирает всех истинно верующих всех времён и народов к Единому Господу Иисусу Христу[5]. Но тем не менее, до сих пор раздаются голоса (и раздаются именно со стороны «традиционалистов» и «монархистов»!), что православным может быть только человек, безупречно русский по крови, что все крещённые евреи, татары и кавказцы – на самом деле агенты чужеродного влияния, а уж про США вообще говорить нечего – империя Зла, в которой по определению не может возрасти ничего христианского. И это при миллионной численности Американской Православной Церкви, служащей по-английски, и при наличии таких богословских светил, как покойный иеромонах Серафим (Роуз), протоиерей Давид Мозер и иерей Иаков Баглиен – о последних двух я узнал на сайте Сретенского монастыря pravoslavie.ru. Некоторые якобы-православные публицисты идут ещё дальше: дескать, по-настоящему православными могут считаться только люди «простые» – безукоризненно рабоче-крестьянского происхождения, причём не обременённые высшим (а желательно и средним) образованием. Люди же состоятельные и образованные автоматически уже на этом одном основании зачисляются в «масоны». Примеров подобного рода высказываний (тиражируемых якобы-православной редакцией с полным своим сочувствием) множество на сайте «pravaya.ru». А отсюда уже недалеко и до лозунга: «Люди – это только русские, а русские – это только те, кто во всём со мной согласен. Всех остальных мы обязаны уничтожить ради нашей духовной безопасности!» Не верите? Почитайте «Дети против волшебников»!

Четвёртый срез проблемы – это «православная» сказкофобия (и её частные случаи – поттерофобия и толкиенофобия). Вроде бы, колдовство действительно осуждается всей православной традицией, вроде бы, святые отцы спокойно употребляют слова «колдовство» и «волшебство» как синонимы, а стало быть, и говорить-то не о чем. Но если мы обратимся к истории православных империй – Византийской и Российской – то увидим, что нигде церковно-государственная цензура не запрещала издавать волшебные сказки. И сочинялись эти сказки (зачастую абсолютно неблагочестивые по содержанию, по сравнению с которыми «Гарри Поттер» – просто житие преподобного Сергия!) не какими-нибудь засланными вредителями, а простыми крестьянскими бабами, регулярно посещающими богослужения (и уж, конечно, снимающими платочки только в бане). Для таких же простых крестьянских детей, миллионы из которых потом отдавали свои жизни за Веру, Царя и Отечество – и сказки им в этом не мешали. Чтобы не впадать в ересь протестантизма и не считать, что история Христианства начинается с момента нашего обращения (а до этого была одна массовая апостасия), нам нужно найти способ истолковать этот факт по-благочестивому. А не цензурировать историю, как предлагают некоторые «ревнители», вроде Е. Богушевой и Р. Вершилло.

Короче, модернизм вполне может и соблюдать православный «дресс-код». Так ему даже удобнее дурачить доверчивых простачков. Наша же задача – разоблачать его под любой оберткой. В том числе – и под обёрткой традиционализма.