Архимандрит Тихон Шевкунов: овцы, не пасите своих пастырей

Следует еще раз повторить слова прп. Амвросия Оптинского «чтобы не ошибаться не должно торопиться». Осудить легко, поспешно осудить – еще легче, дело простое.

Архимандрит Тихон Шевкунов

Во-первых, надо помолиться и разобраться. Во-вторых, надо посмотреть на себя. Вы знаете, для меня, например, всегда было так, что грех человека, который я вижу, являлся для меня причиной сообразить, что этот грех есть во мне.

Вот невинный ребенок, при нем грешат, что он поймет? Улыбнется, посмеется, возьмет свой бублик и пойдет дальше. А мы сразу начинаем осуждать. Почему? Да потому, что во мне есть этот грех, поэтому я понимаю, что этот грех есть в другом человеке.

Поэтому если я вижу в человеке грех, в первую очередь это мне говорит следующее: «Отец Тихон, это знак тебе, в тебе это есть. Покайся срочно, помрешь -- на мытарствах этот грех не восполнится». Прагматично, просто, но для меня работает.

Если вы действительно вдруг видите, то по трезвому рассуждению, по долгому испытанию, по совету с духовником, вы видите, то так не я говорю, а говорит Священное Писание. Если согрешит твой брат – пойди и обличи между ним и между тобой. Если не послушает – призови двух свидетелей. Не послушает – засвидетельствуй перед всей Церковью. Если и Церкви не послушает, тогда отойди от него.

Отец Иоанн (Крестьянкин) в таких случаях говорил «как можно дальше».

«Овцы, не пасите своих пастырей», – говорил святитель Григорий Богослов. Есть такое развлечение в Русской Православной Церкви: миряне начинают дрессировать и пасти своих пастырей.

Один из многочисленных митингов против ИНН, имевших место в начале XXI века.
На этих митингах постоянно звучали оскорбительные слова по адресу лично Патриарха
и всего архиерейского корпуса в целом. Вплоть до обивнений в тайном иудаизме.

Мы к этому привыкли и относимся спокойно. Пасите дальше, ничего страшного. Но это дело неблагодарное и очень серьезное. Я вспоминаю протоиерея Николая Гурьянова. Вы знаете, что меня поражало больше всего?

Я был тогда молодым человеком – 25-26 лет. Экуменизм тогда бушевал в нашей Церкви, священники и архиереи не всегда с нашей точки зрения правильно вели себя по отношению к государству и так далее. И вот мы приезжали к о. Николаю, такие горячие, с ревностью желающие исправить всякое зло. И только начинали говорить, казалось бы правильно говорить, батюшка, смотрите как наши архиереи экуменисты с католиками, протестантами, он раз –прямо по губам бьет: «Прекратить сейчас же, ты что!?»

Ему-то, казалось бы, что – сидит на острове дед, нищий, ничего у него нет, никто на этот остров в жизни не поедет, только он там служит, к тому же он почитается всей Россией, его никто пальцем не тронет.

Протоиерей Николай Гурьянов.
При жизни отец Николай категорически отметал любые призывы к церковной оппозиции
А после смерти сделался знаменем откровенно антицерковных проектов...

Или мы говорим: «Как ужасно все в советской власти, как ужасно все вокруг». Он говорит: «Смотри, хлебушек у нас есть, тепло, хорошо». А жил он просто в нищей хибаре. И ладно, если бы это сказал человек не духовной жизни, который «Архипелаг ГУЛАГ» не читал! А когда это говорит отец Николай, который сам отсидел, который уж знал беды народа побольше, чем все мы вместе взятые, понимаешь, что надо на жизнь смотреть совсем по-другому.

Все наши социальные протесты, все наши стремления исправить жизнь к лучшему, на каком то этапе совершенно правильные, – действительно надо бороться за справедливость, это так.

Но у наших старцев была некая высшая мудрость, для меня до сих пор совершенно непостижимая,. Они были бесконечно мужественными людьми, абсолютно ничего не боялись, все это было для них суета и тлен. У них было нечто высшее, что не давало им опускаться до социальных протестов и тому подобного.

Я не говорю, что социальные протесты не нужны. На каком-то этапе становления человеческой жизни они нужны. Они делают человека человеком. Как говорят в молодости нельзя не быть радикальным, нельзя не быть такого революционного настроя. Тот же самый Александр Сергеевич Пушкин. Какой уж он был революционер в 26 лет! «Если бы я был в Петербурге, Государь, я бы тоже вышел на Сенатскую площадь», – пишет смело он Николаю I.

«Во глубине сибирских руд» и прочее, – это великие и правильные слова. А когда ему уже ближе к 35 – он монархист. Причем самый что ни на есть убежденный государственник, который ко всем этим вольтерианцам революционерам (и к себе самому тогдашнему) относится уже совершенно по-другому. Поэтому каждому овощу свой срок, в том числе и внутреннему, созревающему у нас.

Что касается проблем со священноначалием, то они были, есть, и будут всегда. Есть духовники, есть священники. Но самое и самое важное – не торопитесь осуждать. Это я к себе самому отношу. Сколько раз мы ошибались, сколько раз мы осудили другого, а потом понимали, что все совершенно по-другому, что есть другие цели. Ведь Господь и намерения приветствует. Откуда мы знаем эти намерения?

Для меня навсегда остался примером рассказ архимандрита Иоанна (Крестьянкина), он сам мне это рассказывал. Он был у иосифлян.

Я, честно говоря, не считаю «иосифлянский раскол» расколом. Это была группа людей, которые не могли принять Декларацию митрополита Сергия (Старогородского), будущего патриарха, которые были непримиримы по отношению к советской власти.

Таково было их убеждение, и они исполняли свою величайшую роль в Церкви. А митрополит Сергий исполнял свою роль: он давал возможность людям причащаться, сохранял каноническую Церковь, сделал все для того, чтобы те же обновленцы не стали Церковью. Он считал так, митрополит Иосиф (Петровых) считал иначе, святитель Кирилл (Смирнов) считал по-своему.

Каждый из них созидал Церковь, а не разрушал, в этом я глубоко убежден. Кстати сказать, митрополитов Иосифа (Петровых) и Кирилла (Смирнова), который руководил другой группой «непоминающих», и третьего епископа, принадлежавшего к Московской Патриархии, расстреляли вместе в Казахстане и закопали в одной могиле. Всех троих.

Так вот отец Иоанн очень осуждал митрополита Сергия и очень редко ходил на его службы: только когда больше было негде. Исповедовался и причащался у тайных иосифлянских священников, он был тогда еще мирянином.

Патриарх Сергий Страгородский.

«И вот однажды, – он говорит, – я вижу сон. Я стою в Елоховском соборе, и мы ждем входа митрополита Сергия. Я стою где то в самом начале, и иподьяконы уже раздвинули народ, чтобы освободить проход для архиерея. Я в первом ряду. Заходит митрополит Сергий, его облачают в мантию, он идет по этому коридору людей. И вдруг останавливается около меня, поворачивается ко мне и с таким горьким-горьким выражением лица, с печальным и виноватым немножко видом говорит: “Я знаю, ты меня осуждаешь. А ведь я каюсь”. И пошел в алтарь, и алтарь озарился светом совершенно неземным. Я проснулся. С тех пор у меня изменилось отношение. Я понял, что это лично для меня ответ на какие-то мои внутренние терзания».

К снам отец Иоанн относился скептически – один или два раза он рассказывал за всю его жизнь те сны, которые на него повлияли и которые, он считал, действительно посланы ангелом. Один из них был вот этот.

Судить вообще последнее дело – кто мы, чтобы судить чужого раба? Что еще можно добавить к словам апостола?

Но, если мы видим явное нечестие – «не участвуйте в делах тьмы», как говорит апостол, и обличайте. Как обличать, если ты мирянин? Посоветоваться с батюшкой, спросить, если ты в этом уже абсолютно уверен. Но это большое дерзновение.