Ф.Ф. Ушаков под андреевским флагом
В 1799 году объединённая русско-турецкая эскадра Ф.Ф. Ушакова освободила от французской оккупации греческие Ионические острова. Россия на семь лет получила постоянную морскую базу на Средиземном море, а греки смогли создать первое за многие столетия самостоятельное православное государство за пределами России - Республику Семи Островов.
После этого встал вопрос об освобождении от французских оккупантов Северной Италии. Тем более, что Неаполитанское королевство было союзником России по антифранцузской коалиции, вдобавок, на этом настаивал и командующий английским флотом в Средиземном море адмирал Горацио Нельсон. Вот тут-то и проявились во всей красе цивилизационные противоречия между двумя адмиралами и стоящими за спиной каждого из них культурными проектами.
Для освобождения Неаполя Ушаков направил в Италию отряд капитан-лейтенанта Белли, англичанина на русской службе. Белли уже достаточно давно служил под командой Ушакова и до тонкостей научился понимать своего командующего. А самое главное - усвоил его принципы ведения войны и его нравственный кодекс. С Белли было всего 600 русских матросов и солдат-гренадер из так называемых морских батальонов (прообраз современной морской пехоты). Но оказалось, что этого вполне достаточно. Впереди маленького русского отряда бежала грозная слава их адмирала, овладевшего Корфу (первый в истории случай взятия сухопутной крепости исключительно силами флота). И другая слава: о том, как адмирал Ушаков брал под свою защиту пленных французов, не давая своим союзникам-туркам учинить над ними расправу, французские гарнизоны на материке были наслышаны.
Тем более, что отряд Белли был не единственным военным формированием, ведшим борьбу за освобождение Неаполитанского королевства. Одновременно с ним действовала добровольческая "армия веры" во главе с весьма колоритной фигурой - кардиналом Руффо. Сей итальянец словно воскрешал собой образ средневекового монаха-рыцаря из многочисленных духовно-рыцарских орденов, возникших в период Крестовых Походов. Поверх сутаны он неизменно носил солдатский ремень, из-за которого живописно торчали рукояти двух пистолетов. Армия Руффо с пленными обычно не церемонилась: французы были вероотступниками, и как таковые подлежали беспощадному преследованию по всей строгости законов католической инквизиции. К тому же Руффо, не будучи офицером, не признавал кодекса офицерской чести, так что для него грань между понятиями "военнопленный" и "преступник" была очень и очень размытой. Опасаясь попасть в руки бешеному кардиналу, французы охотно вывешивали белый флаг перед отрядом Белли.
В результате почти вся территория Неаполитанского королевства оказалась освобождена от оккупантов за 20 дней. Белли подошёл к стенам Неаполя, и около него соединился, наконец, с войсками Руффо. У кардинала было восемь тысяч бойцов. Вернее, профессиональных карателей. Собственно боевые качества этих "крестоносцев" оказались весьма низкими. В начале июня 1799 года отряд французов и итальянских республиканцев атаковал войска Руффо и погнал их от стен Неаполя. Кардинал в срочном порядке запросил помощи от ушаковцев, которые смогли восстановить положение на фронте менее, чем за час (!!!) силами не более роты. Более того, развивая наступление, Белли ворвался в Неаполь на плечах неприятеля. 8 июня город был освобождён, к вечеру того же дня капитулировали последние остатки его гарнизона, блокированные в нескольких замках. Опасаясь, что "армия веры" займётся после победы своим излюбленным делом - пытками и казнями, Белли подписал с французами весьма щадящие условия капитуляции. Всем сдавшимся разрешался свободный выезд из города под условием сдачи оружия. Как французам, так и итальянским республиканцам предоставлялось право отплыть на судах в Тулон, забрав свои семьи. Условия капитуляции скрепил своей подписью и кардинал Руффо: спасённый от неминуемого разгрома, он счёл за благо не кочевряжиться.
И вот тут на арене соизволил появиться господин Нельсон. ТОЛЬКО тут он посчитал, что грех отдавать лавры освободителей Италии каким-то унтерменшам "северным варварам" и примчался делить итоги победы, достигнутой без его участия.
Адмирал Г. Нельсон. Национальному герою Британии не раз случалось
таскать каштаны из огня чужими руками.
Что не мешало ему крайне уничижительно отзываться о тех, кто добывал ему лавры
Первым делом Нельсон аннулировал условия капитуляции под тем предлогом, что капитуляцию Неаполя, якобы, принимать имел право только он, представитель английского короля. Корабли с капитулировавшими французами (безоружными!!!) были остановлены. По приказу Нельсона все находившиеся на этих кораблях итальянцы, включая женщин и детей, подверглись аресту. А дальше закипела расправа. Такими формальностями, как суд, английский адмирал себя не утруждал. Зачем? И так всё ясно. Итальянцы? Значит, изменники, поднявшие бунт против своего законного короля и перешедшие на сторону врага. Что тут ещё рассусоливать? На рею - и точка! Тем более, что Эмма Гамильтон так любит наблюдать за казнями! Для неё было припасено особое зрелище. Корабль "Минерва", которым некогда командовал адмирал-республиканец Карачиолло, был поставлен напротив флагманского корабля Нельсона, и с него леди Гамильтон имела удовольствие лицезреть, как старого, заслуженного адмирала вешают на рее, словно пирата. Примечательно, что военно-полевой суд, назначенный Нельсоном, приговорил Карачиолло к пожизненному заключению, но английский адмирал волевым решением отменил этот приговор.
А в самом городе бесчинствовали английские матросы, истребляя всех, кто подворачивался им под руку. Связываться боялись только с русскими: грозная слава победителя при Корфу повергала в трепет не только французов. Немудрено, что в кварталах, занятых отрядом Белли, очень скоро стало в буквальном смысле негде яблоку упасть: горожане в панике бежали под защиту ушаковцев. В числе прочих, спасённых русским капитан-лейтенантом, был и композитор Чимарозе, которого буквально чудом успел вырвать из лап карателей мичман Никифоров с матросами. Впрочем, англичане не оставляли попыток отбить спасённых итальянцев и учинить над ними свой кровавый самосуд. Однажды их отряд во главе с неким лейтенантом (история его имени не сохранила) чуть было не взял расположение русских штурмом - но залп, данный русскими матросами поверх голов, быстро отрезвил сыновей "туманного Альбиона". Как ни сильны были в них садистские наклонности и как ни велико опьянение кровью, но своя шкура оказалась дороже.
Кончилась эта вакханалия террора тем, что Нельсон, в конце концов, оказался вынужден обратиться лично к Ушакову и просить его содействовать умиротворению Неаполя, в котором снова начались народные волнения. Ушаков содействие обещал, но поставил английскому союзнику на вид недопустимость бесчеловечного обращения с пленными и нарушения условий ранее подписанных капитуляций. Нельсон в ответ принялся лепетать, что "Бумага всё стерпит, а жизнь намного сложнее". Ни про офицерскую честь, ни про христианские заповеди англичанин, похоже, не слышал и не хотел слышать...
Примечательно, что неаполитанская ситуация с точностью до наоборот повторилась в Риме. У стен Рима русских войск не было - они ещё не успели туда подойти. Но что страшные русские на подходе, там хорошо знали. И Нельсон этим воспользовался для того, чтобы добиться... нет, не капитуляции французского гарнизона. А его эвакуации с оружием и всем военным имуществом на Корсику. Нельсон хорошо рассудил, что, сохранив французам эти войска боеспособными, он не только первым водрузит свой флаг над Римом, но и существенно осложнит задачу своим русским союзникам, которых он ненавидел и презирал ещё сильнее, чем якобинцев. Но ненавидя и презирая, до самой глубины своей клопиной душонки боялся.
Тем не менее, когда Ушаков, услышав про эти предательские условия "капитуляции", отказался от дальнейшего наступления на Рим, союзники наперебой принялись его уговаривать продолжить это наступление. Они хорошо понимали, что только авторитет русского командующего и слухи о его милосердии могут удержать народ Рима в повиновении.
Вот так. Две страны, две культуры - и два героя. Обоим на Родине поставлены величественные памятники. Только один воевал с врагами веры и Отечества в открытом бою и одерживал внушительные победы, но победив, умел быть великодушен, понимая значение прощения и возможность покаяния для любого человека. А другой предпочитал "воевать" подальше от неприятеля и поближе к смазливым любовницам, зато очень любил помахать кулаками после драки, обрушивая беспощадные кары на головы тех, кто уже не мог ему сопротивляться. И если один народ считает своим героем воина, а другой - палача, значит, есть какие-то очень важные различия между самими этими народами. Различия, из-за которых мы никогда не поймём друг друга. И никогда не будем братьями.
И в качестве постскриптума. Дабы предупредить возможные обвинения в подтасовке исторических фактов оговорюсь сразу: мне, разумеется, известны куда более славные страницы из биографии лорда Нельсона - например, его героическая гибель в сражении при Трафальгаре, которое он выиграл ценой собственной жизни. Или из более раннего, когда он 13 июля 1795 года принудил к сдаче вражеский корабль, намного превосходящий по огневой мощи его собственный. Я отдаю себе отчёт и в том, что выигранное Нельсоном морское сражение при Абукире не было калькой ушаковской битвы при Калиакрии, хотя Нельсон и повторил некоторые тактические находки Ушакова (независимо от него). Данная статья не претендует на объективное и беспристрастное изложение имевших место фактов. Это, скорее, зеркало, которое я подношу нашим западным оппонентам. Если смотреть на их героев столь же предвзято, как они смотрят на нас, то героев у Европы просто не останется. Благо, что зверства Нельсона в Неаполе и его бесцеремонная попытка воспользоваться плодами чужой победы есть факт, неоднократно засвидетельствованный историками самой разной идеологической направленности.
Journal information