Владимир Артамонов. Правда о Батурине.

Тему «батуринской резни» начали поднимать еще в XIX веке. Речь идет об эпизоде Северной войны, когда осенью 1708 года российские войска взяли штурмом столицу перешедшего к врагу гетмана Ивана Мазепы. По мнению историков украинской националистической школы, все выглядело так, как хочется видеть только им. То есть благородный Иван Степанович, решив перейти на сторону Карла ХII – «освободителя угнетенных народов», не дождавшись поддержки «широких слоев населения», оказался в сложной ситуации и бросил свою столицу. А между тем к Батурину в быстром темпе двигался отряд будущего генералиссимуса Меншикова. Александр Данилович поначалу имел приказ получить реальную информацию о ситуации в Украине, хотя сам был почти уверен в измене Мазепы...

Иван Мазепа

Во второй половине 1708 года русская армия «малой войной» и «обжиганием» мест вокруг шведской армии сорвала марш короля Карла ХII на Москву. Русско-шведское единоборство переместилось на Гетманщину. Победа Петра Великого и кавалерийского генерал Александра Меншикова при д. Лесной (Восточная Белоруссия) 28 сентября над 13-тысячным корпусов Левенгаупта лишила шведов почти всех военных запасов и продовольствия. Не скандинавские победители, а «изнищалые и изголодалые» солдаты вступали на украинскую землю после прорыва сквозь лесные дебри. «Избрать себе место на гнездо» они рассчитывали у Батурина – резиденции гетмана Мазепы, который до последнего момента колебался, раздумывая, идти ли к королю или остаться при царе – ведь все нажитое в случае ошибки могло пойти прахом!

«Гетманская столица» была тогда небольшим, с деревянными стенами городком-крепостью в размер стадиона (200-250 дворов с 1000-1500 жителями). Мазепа не доверял ни батуринцам, ни гарнизону, ни тем нескольким сотням беженцев, которые сбежались в Батурин с ближней округи, ища защиты от шведов. Этот искушенный политик был лишен отваги и вдохновляющей силы полководца. Поднять открытое восстание против Петра он не мог и не собирался. Возглавить оборону резиденции, мобилизовать народ на укрепление стен и стянуть к Батурину казаков у гетмана тоже не хватало духа.

В последние дни октября, узнав, что к нему спешит Меншиков, Мазепа совсем потерял голову и оказался способным только на симуляцию предсмертной агонии. Из Батурина он сбежал 24 октября примерно с двумя тысячами казаков, бросая, по его словам, «обветшалую фортецию», расположенную на мысу левого берега Сейма, на произвол судьбы и недалекого полковника Чечеля, командовавшего полком пеших сердюков (наемных казаков) численностью около 500 человек, а также на «есаула артиллерии» – честного саксонского служаку Фридриха фон Кенигсека. Всего в Батурине оставалось четыре сердюцких полка числом 1,5-2 тыс. чел. и несколько территориальных (городовых) казацких полков.

Александр Данилович Меншиков

Только за Десной, подойдя к шведскому авангарду и попросив для себя шведскую охрану, Мазепа решился раскрыть старшинам, (а не рядовым казакам) свою измену. Перед казаками с речами о «свободе» предстояло выступать старшинам, и они же должны были удержать казаков от бегства – такие письменные свидетельства оставил встречавший Мазепу шведский полковник Нильс Юлленшерна.

25 октября у Батурина появился Меншиков и предложил подключить к его обороне часть своих сил, но получил отказ. Несмотря на это, «светлейший» максимально широко решил использовать переговоры, так как нарушить присягу, данную русскому царю, считалось тяжким грехом даже для сердюков. Однако поднять бунт против Чечеля они не смогли. Из верхушки казаков воспротивился мазепинцам лишь наказной прилуцкий полковник Иван Яремович Нос, за что был прикован верхом на пушку... Открыто унимал старшину от кровопролития христианской крови и житель Кролевеца Ф. Стожок, за что также был посажен на пушку (этот вид пытки трудно было выдержать более трех часов).

31 октября Меншиков подвел полки к Сейму, где на мостах были разобранные настилы, и собрался переправляться в предместья Батурина. Кенигсек предпринял неудачную попытку воспрепятствовать этому. Неизвестное ранее описание последующему затем захвату Батурина было обнаружено нами в государственном архиве Стокгольма. Это набело переписанный четырехстраничный отрывок находился среди текстов, относящихся к «Гистории Свейской войны», составлявшейся при участии Петра Великого начиная с 1715 года.

В ночь на первое ноября в Батурин проник лазутчик с вестью, что вся шведская армия уже чуть ли не на подходе. После этого сердюцкий полковник решил продемонстрировать твердость и отпугнуть осаждающих городок артиллерийским огнем. Утром Чечель и Кенигсек открыли стрельбу из пушек по посаду, по солдатам и через Сейм даже по штабу Меншикова. Предместье «кругом города» почти повсеместно загорелось. Так Чечель, а не Меншиков взял на себя ответственность за начало военных действий (выделено мной - М.М.) и «стал жечь постройки вне фортеции».

Меншиков все же попытался завершить дело без кровопролития и отправил с неким Зажарским очередное предложение, чтобы батуринцы «свободно выходили, не боясь никаких опасностей». Сердюки, поверив ночной вести о подходе шведов, Зажарского чуть не растерзали (выделено мной - М.М.). А Чечель, выйдя из себя, пригрозил содрать кожу с живого Меншикова. Если бы Чечель впустил часть отряда «светлейшего», то город уцелел бы (выделено мной - М.М.), как уцелели Стародуб, Новгород-Северский. Но мазепинец превратил жителей в заложников.

Места для штурма Меншиков наметил в двух местах: генерал-майор Г. Волконский должен был наступать справа возле Конотопских ворот, а полковник Иван Анненков со стороны Сейма, через береговые ворота, по узкой лощине, выводящей в центр фортеции. Против северного угла стен Меншиков поставил небольшой отряд из 200 «татар» (вероятно, это были калмыки), чтобы те перед штурмом в полной темноте подняли ложную тревогу и оттянули на себя силы гарнизона.

Меншиков во главе подшефных ему войск

Первого ноября Меншиков принял окончательное решение о быстром и беспощадном штурме. Затемно, в шесть часов утра, «сзади татар» началась обманная стрельба и крики. В это же время к стенам крепости поднялись несколько полков. Общая численность штурмующих точно не известна. Возможно, у Меншикова было всего около 9 тыс. драгун, до 3 тыс. пехоты и небольшое количество калмыков.

Ноябрьская тьма и слабая подготовка орудийных расчетов мазепинской артиллерии, видимо, не позволили эффективно противодействовать атакующим. Можно предположить, что Кенигсек к этому раннему часу не успел распределить по стенам прислугу к пушкам. Пытаясь, как верный наемник, организовать огонь артиллерии, он был смертельно ранен в грудь. Кроме того, казаков никто не готовил сражаться с русскими, и они, скорее всего, предпочли уклониться от боя, подобно тем, кого Мазепа обманом увлек за Десну. С орудием на стены вышли в основном сердюки и городовые казаки и то вряд ли все.

В книге «Правдивая история жизни и деяний Петра Алексеевича, нынешнего государя Московии, написанная британским офицером на службе царя» известного романиста Даниеля Дефо, изданной в Лондоне в 1723 году, указано, что в стене Батурина обстрелом с батарей был сделан узкий пролом, через который штурмующие ворвались в крепость. Здесь и были понесены основные потери. Штурмовые лестницы оказались коротки, и их бросили, однако сильный огонь осаждавших разогнал защитников, и стены были быстро преодолены. Решающую же роль сыграл приступ Анненкова через береговые ворота...

Английский писатель Д. Дефо был старшим современником Петра Великого.
И написал книгу об украинской кампании русской армии.

Разногласия и свары среди казаков и сердюков при нежелании биться с русскими скорее всего привели к тому, что они числом более тысячи, увидев драгун и солдат в центре крепости, бросились в разные стороны вместе с Чечелем, не пожелавшим в отличие от Кенигсека сражаться насмерть и ускакавшим из Батурина на коне, не получив в сражении ни одной раны. После этого «батуринские атаманы», сотники и «знатные из старшин» предпочли сдаться. При этом заслуживает внимания высказывание Дефо о «справедливости воздаяния» за измену, но при этом абсолютно неверно его утверждение о всеобщности намерений казаков поднять бунт в пользу шведского короля.

Со скорбью приходится констатировать, что пролитая кровь провоцирует ярость и свирепость. Погром в Батурине начался после 8 утра. Однако поголовной резни, как утверждают шведы в пропагандистской листовке 1708 года, не было. Через некоторое время Меншиков дал команду прекратить расправу, и часть жителей нашла защиту у князя (выделено мной - М.М.). Однако люди, забившиеся в хаты, погреба и подвалы не смели показаться на улицах и многие погибли уже после штурма, в ночь на 3 ноября, от огня и дыма. Много сердюков, казаков и жителей бежали скорее всего с обрыва к Сейму через неокрепший лед, где часть людей утонула, а часть перебралась на другую сторону.

Большинство авторов начала ХVIII в., писавших о Батуринской трагедии, называют цифру погибших – 5—6 тысяч погибших. Украинский историк Павленко оценивает численность погубленных в 11—14 тысяч человек: 5—6 тыс. чел. гарнизона; 6—6,5 тысячи мирных жителей, а также около тысячи жителей окрестных сел. Если в районе Батурина было 825 (или 1.000) дворов, как считает и Павленко, то число его жителей, скорее всего, составляло не более 4—5 тысяч. Как правило, в демографических расчетах принимается во внимание, что во дворе могло проживать 5—6 человек. Павленко, принимая заселенность в 7—8 человек, увеличивает население Батурина до 7—8 тысяч. Известна опись Батурина 1726 года, согласно которой в нем насчитывалось 647 дворов. В них обитали (3—4 тыс. батуринцев), то есть многие казаки и жители избежали печальной участи. Все расчеты по численности и приросту населения в данной местности при отсутствии точных данных можно считать сугубо приблизительными и требующими обстоятельной проверки. Цифра в 11—14 тысяч погибших преувеличена. Украинские историки правильно указывают, что Меншиков торопился как можно быстрее уйти от Батурина. Однако вопреки этому пишут, что драгуны якобы занялись пытками пленных и привязыванием к доскам трупов сердюков, перетаскиванием их к Сейму и спуском на воду для устрашения. В действительности изготовлением «плотов» для казненных никто не занимался. Не было времени и на распятие казаков, как это показано на картине украинского художника Лопухова, написанной в 2004 году и типографски растиражированной.

Ныне «геноцид украинцев» в Батурине выведен на уровень государственных приоритетов как «свидетельство бесчеловечности Московщины». В календарь памятных дат, помимо «Дня Полтавской катастрофы», «голода 1932-1933 гг.» предлагается внести и 13 ноября – «День памяти Батурина». Для подведения батуринской трагедии под акт геноцида украинского народа нет, разумеется, никаких оснований. Геноцид – это один из видов международных преступлений, заключающийся в физическом истреблении целых групп населения по расовым, национальным, этническим или религиозным признакам. Гарнизон и жители Батурина гибли не из-за особенностей вероисповедания (обе стороны были православными) или национальности. Замышлять истребление украинского народа по национальному и этническому признакам никто из русского командования не думал. Перейди к шведам, измени царю, любой русский город, например восставшая Астрахань или Черкесск, его ждала бы такая же участь. На Дону при подавлении восстания Булавина погибло 23,5 тысячи человек, но никто из историков не подводил эту акцию под «геноцид русских». Уничтожение резиденции изменника Мазепы не было антиукраинской акцией. Однако локальная измена гетмана, как и восстание булавинцев, согласно военной психологии ХVIII века подлежали беспощадной расправе. В трагедии Батурина вина лежит в первую очередь на Мазепе. Об этом хорошо написал три века назад украинец Феофан Прокопович: «(Никто) не радуется крови братней, елико неповинне пролияся, но да вопие она на виновника своего Каина, да обратится болезнь твоя на главу твою, бессовестный предателю!.. Ты, ты, Иудо злочестивый, в первоначальном малороссийском граде не (ино) странным, но домашним нашим устроил... место погребения».

В свете безоговорочной поддержки украинцами русской армии полное разрушение крепости и истребление гарнизона не было, конечно же, лучшим решением. Выгоднее было бы сохранить Батурин как опорную и сковывающую шведов базу. Батуринцы в последующем так же стойко оборонялись бы против шведов, как украинцы в Полтаве, Веприке, Стародубе, Новгороде-Северском. Но Меншиков не учел, что Карл ХII из-за усталости армии отказался от захвата Почепа и других городов (и позже лишь осаждал, но не штурмовал Полтаву). Вряд ли король стал бы тратить силы и на Батурин. Петр I тоже преувеличивал опасность, исходящую от Карла ХII, который, находясь на расстоянии около 60 км, сбил русский заслон у Мезина на Десне и с третьего ноября двигался к Батурину.

Впрочем, мазепинцы, возглавляемые Чечелем, знали, на что идут, запирая крепость, и их гибель – естественное следствие военных действий. Из 5—6,5 тысячи человек гарнизона (по явно завышенной оценке С. Павленко) разбежалось и спаслось явно больше, чем 1.300—1.800 человек. Смерть же мирных жителей не может не вызывать горечи и сострадания, тем более что погибли и те, кто укрылся в Батурине и не знал об измене Мазепы. Их смерть не определялась военной необходимостью. Однако неверно опрокидывать в прошлое мораль XXI века с ее декларациями о правах личности, о толерантности, о человеческой жизни как высшей ценности и зачислять Батурин в рубрику «поворотной вехи в истории украинского народа». В то время и в помине не было ни толерантности, ни политкорректности. Использование же в политических целях понятия геноцида лишь разжигает межнациональную рознь. А кому это выгодно?
      Как ни прискорбно, жестокости в отношении мирного населения сопровождали все войны человечества, начиная с библейских времен и до современности. Можно припомнить резню гетманом Сагайдачным русского населения во время похода к Москве в 1618 году, гибель иудеев во время освободительной войны украинского народа в середине ХVII века, после которой евреи стали покидать Украину и расселяться в Германии, Италии, на Балканах. Вряд ли можно и нужно забывать погром в Умани, учиненный Зализняком и Гонтой во время Колиивщины 1768 года, когда было вырезано до 20 тыс. поляков и евреев.

Шведские карательные акции 1708 года против украинских казаков и крестьян начались сразу после вторжения на Гетманщину. Как заурядное событие описал полковник К. Поссе резню и сожжение заживо шведскими драгунами и мазепинцами 1.600 украинцев, не считая женщин и детей, подполковником Т. Функом в Тернах. Шведы испепелили городки Смелое, Веприк. Колонтаев, Краснокутск, Коломак, Рублевку, Городню, Мурафу, Хухры, Каплуновку, Лутище, Котельву. Если провести подсчет убитых шведами в этих истребленных городах, то их число значительно превысит количество жертв в Батурине.

Блок «Наша Украина – Национальная самооборона» поставил «крест скорби» в цитадели Батурина. Россия может открыто признать, что гибель батуринцев была такой же несправедливостью войны, как и злодеяния Функа, Гонты и других. Так что было бы справедливо поставить там памятник безвинным жертвам русского народа. Точно так же стоило бы увековечить на Украине и память павших от рук шведов земляков в Тернах и других городах.

Значение взятия штурмом гетманской резиденции состояло прежде всего в том, что разгром корпуса и военного обоза Левенгаупта при Лесной и под Пропойском, ликвидация крупного арсенала Мазепы стали сильнейшим ударом по шведской армии вторжения. Гибель мазепинской столицы отнюдь не напугала украинское население Гетманщины, Правобережья и тем более Слободской Украины. Украинцы не затихли, «устрашась террора». Как раз поле гибели резиденции гетмана они и поднялись на борьбу со шведами вместе с русской армией. С пятого ноября население и казаки стали массивно подавать челобитные о верности России, об отсутствии тайных замыслов против монаршего престола и заявлять о помощи в борьбе против шведов.

Подгонка под еврейский холокост батуринской трагедии, так же как и голода 1932—1933 годов, охватившего несколько регионов СССР, антинаучна. Разорение резиденции Мазепы в 1708 году и Запорожской Сечи в мае 1709 года никакими историческими изысками, ухищрениями не могут быть «выведены» на уровень «украинско-московской войны». В результате военных действий 1708—1709 годов и Полтавской победы 27 июня 1709 года Гетманщина была освобождена от шведских оккупантов совместными усилиями русской армии, украинских казаков и партизан. То, что они сражались плечом к плечу, – непреложный факт истории.