"Если же вы не будете подвержены искушениям и, не познавая своих немощей, будете только видеть свои исправления и на них полагать надежду спасения, то можно впасть в другую крайность - высокоумия и прелести неисцельной. Ибо враг, когда не может кого победить страстями и немощами, то влагает во ум высокоумие и мнение о себе, от которого впадают в прелесть и в помрачение" (прп. Макарий Оптинский).
Лично у меня эти абсолютно точные святоотеческие наблюдения вызвали чёткую ассоциацию с сюжетом книги "Гарри Поттер и Орден Феникса".
Справедливости ради, надо признать, что Гарри борется с дурными и осуждающими помыслами. Вот такой например эпизод есть у Роулинг, но отсутствует в фильме: Гарри узнаёт, что Рон и Гермиона назначены старостами. И вот его мысли по этому поводу:
"Он начисто забыл, что на пятом курсе назначают старост. Его так тревожила возможность исключения, что он ни разу не подумал про значки и про то, кто их получит. Но если бы он вспомнил? Если бы подумал? Чего бы он ожидал?
Гарри сморщился и закрыл лицо руками. Он не мог себе лгать. Если бы он помнил о рассылке значков, он ожидал бы, что старостой назначат его, а не Рона. Значит ли это, что он так же высокомерен, как Драко Малфой? Значит ли это, что он ставит себя выше других? Что он, по его собственному мнению, лучше Рона?
— Нет, — с вызовом ответил тот же голосок
— Что же на самом деле? — беспокойно спрашивал себя Гарри, пытаясь разобраться в собственных чувствах.
— В квиддич я играю лучше, — сказал голосок — Но во всем остальном у меня нет преимущества.
«Истинная правда», — подумал Гарри. В учебе у него нет преимущества перед Роном. Но как быть с тем, что происходит вне уроков? Как быть с испытаниями, которые раз за разом выпадают на долю ему, Рону и Гермионе с первого же года в Хогвартсе? С тем, что могло иметь куда худшие последствия, чем исключение?
— Что ж, Рон и Гермиона большую часть времени были со мной, — прозвучало у Гарри в голове.
— Но не все время, — возразил себе Гарри. — Они не помогали мне драться с Квирреллом. Им не пришлось сражаться с Реддлом и василиском. Я один отбивался от дементоров в ту ночь, когда Сириус бежал из Азкабана. Их не было со мной на кладбище, когда возродился Волан-де-Морт...
Им овладело то же ощущение несправедливости, что и при первом появлении в доме Сириуса. «Я, безусловно, сделал больше, — с негодованием подумал Гарри. — Я сделал больше, чем любой из них!»
— Но, может быть, — раздался честный голосок у него внутри, —может быть, Дамблдор назначает людей старостами не за то, что они то и дело ввязываются в опасные приключения. Может быть, ему важны другие качества... У Рона, наверно, есть что-то, чего у тебя нет».
Гарри открыл глаза и, глядя в промежутки между пальцами на ножки шкафа, напоминавшие когтистые лапы, вспомнил слова Фреда: «Никто в здравом уме не способен сделать Рона старостой».
Гарри фыркнул. Но спустя секунду ему стало тошно от самого себя.
Рон ведь не просил у Дамблдора значок старосты. Его вины тут нет. И что же — теперь он, Гарри, лучший друг Рона, станет дуться из-за того, что не получил значка? Ржать вместе с близнецами у Рона за спиной? Портить Рону, который впервые в жизни в чем-то его превзошел, все удовольствие?"
В целом же Гарри не сомневается в себе и в собственной правоте до самого финала книги. Вспомним: когда он видит, как Волан-де-Морт истязает Сириуса, Гермиона пытается его отговорить и совершенно верно замечает, что это может быть ловушкой. Но Гарри с порога отметает её возражения.
"— Но почему, — настойчиво сказала Гермиона, — почему, объясните мне пожалуйста, Волан-де-Морту понадобился именно Сириус? Почему он не может без него раздобыть свое оружие или что там ему нужно?
— Не знаю, на это могут быть тысячи причин! — завопил на нее Гарри. — Может, Волан-де-Морту приятно смотреть, как Сириус мучается...
— Послушайте-ка, я вот что подумал, — негромко сказал Рон. — Брат Сириуса был Пожирателем смерти, так? А вдруг он поделился с Сириусом тайной, как добыть оружие?
— Да-да... потому-то Дамблдор и настаивал на том, чтобы держать Сириуса под замком! — сказал Гарри.
— Постойте! — воскликнула Гермиона. — Прошу прощения, но вы оба несете чепуху. У нас нет никаких доказательств, мы даже не уверены, действительно ли Волан-де-Морт с Сириусом находятся там...
— Гермиона! Гарри их видел! — рявкнул на нее Рон.
— Ну хорошо, — сказала она испуганно, но решительно. — Вы только не забывайте, что...
— Что?
— Ты... Я не критикую, Гарри! Но ты немножко... как бы это объяснить... тебе не кажется, что у тебя есть такой пунктик... что тебя вечно тянет кого-то спасать?
Он сердито уставился на нее.
— О чем это ты, а? Что значит «кого-то спасать»?
— Ну... ты... — Она стала запинаться еще сильнее, точно боясь высказать то, что у нее на уме. — Ну, например... вот хотя бы в прошлом году... в озере... на Турнире... ты же не должен был... от тебя не требовали, чтобы ты спасал сестренку Делакур... а ты немножко... увлекся, что ли...
Гарри захлестнуло горячей волной гнева: как ей не стыдно напоминать ему об этой ошибке?
— Я согласна, это было благородно с твоей стороны и все такое, — быстро сказала Гермиона. Выражение лица Гарри явно напугало ее до полусмерти. — Все решили, что ты настоящий...
— Очень любопытно, — сказал Гарри дрожащим голосом, — поскольку я отлично помню, как Рон заявил, что я напрасно потратил время, изображая из себя героя... Так, по-вашему, это называется? Вы думаете, я снова корчу из себя героя?
— Нет-нет-нет! — поспешно воскликнула Гермиона. — Я совсем не это имела в виду!
— Ну так говори, что ты имела в виду, потому что мы зря теряем время! — заорал Гарри.
— Я вот о чем... Волан-де-Морт знает тебя, Гарри! Он забрал Джинни в Тайную комнату, чтобы заманить тебя туда, — такие уловки в его духе, потому что он знает: ты обязательно придешь на помощь. И с Сириусом то же самое — вдруг он просто пытается заманить в Отдел тайн тебя?
— Неважно, так это или нет! Макгонагалл увезли в больницу святого Мунго, в Хогвартсе не осталось членов Ордена, которым можно было бы все рассказать, и, если мы не отправимся в Министерство сами, Сириус умрет!
— Но, Гарри... Что, если твой сон был... всего лишь сном?
Гарри взвыл от бессилия. Гермиона отступила от него на шаг с испуганным видом.
— Как ты не понимаешь! — закричал на нее Гарри. — Это не кошмары и не обычные сны! Зачем, по-твоему, я ходил на уроки окклюменции, почему Дамблдор хотел, чтобы я перестал видеть во сне эти вещи? Потому что они РЕАЛЬНЫ, Гермиона, — Сириуса схватили, я его видел! Он у Волан-де-Морта, и больше об этом никто не знает; стало быть, мы единственные, кто может его спасти, и, если ты не хочешь в этом участвовать, дело твое, но я отправляюсь туда, понятно? И если мне не изменяет память, ты не жаловалась, что меня вечно тянет кого-то спасать, когда я спасал тебя от дементоров, да и ты тоже, — он повернулся к Рону, — ты тоже не жаловался, когда я спасал от василиска твою сестру".
Вопреки распространённому мнению о женской логике, Гермиона в этой компании остаётся единственным трезвомыслящим человеком. Зная об открывшемся у Гарри пророческом даре, она в то же время не спешит доверять слепо его видениям, понимая простые человеческие вещи, такие, как наличие охраны в Министерстве или то, что Волан-де-Морт не мог похитить Сириуса с площади Гриммо. Кроме того, она догадывается о том, что Волан-де-Морт может сознательно стремиться заманить Гарри в Министерство (и тут она оказывается права!) и что сон может оказаться всего лишь сном. Перед нами та самая ситуация, о которой отец Андрей Кураев в своё время писал: «После обретения веры не надо думать, что теперь ум можно сдать в камеру хранения». А Гарри с Роном об этом забыли…
Итогом такой самоуверенности Гарри становится гибель единственного родного человека, который у него ещё оставался - крёстного Сириуса Блэка.
Сириус за секунду до гибели...
...и отчаяние Гарри.
Гарри терпит поражение. Первое поражение в своей борьбе с Волан-де-Мортом. После четырёх лет побед впервые он становится безвольным орудием своего врага. И губит того, кого любил. И если бы не эта способность Гарри к любви, которую Волан-де-Морт считал его слабостью и на которой он только что ловко сыграл, погубил бы и ещё одного дорогого человека - любимого учителя Дамблдора. Но Гарри находит в себе силы сопротивляться. И в конце концов побеждает, хоть и несёт потери.
Переживания Гарри после смерти Сириуса и то, как к ним отнёсся Дамблдор, заставляют вспомнить ещё одно изречение ещё одного святого старца: "Первый предмет терпения есть — терпение себя, хотя никто почти не обращает на это внимания…Терпеть себя — значит, когда видишь свои ошибки и недостатки, то не должно сильно расстраиваться или возмущаться, ни, тем более, отчаиваться, ибо все это есть признак гордости. Тогда нужно смириться и молчаливо терпеть себя. Нужно помнить, что каждому человеку свойственно ошибаться, т. к. совершенных людей на земле нет... Поэтому, когда случится так или иначе споткнуться, тогда нужно смириться, сокрушиться сердцем о своем невежестве и впредь стараться быть внимательнее и осторожнее, испрашивая на то помощь Божию, но ни в коем случае не сваливать свои ошибки на других, или на что-нибудь стороннее. Свою вину всегда нужно признавать своей: это есть правильный путь и признак способности души к исправлению" (Святитель Феофан Затворник). Именно этого так не хватает Гарри. Он винит себя в смерти крёстного - это естественно, но поскольку уничтожить самого себя он не в силах (замечательный поворот сюжета; Роулинг чисто по-христиански не желает делать главного положительного героя самоубийцей), он ищет выход своей ненависти к себе, ищет, на кого бы со стороны её перенести - и переносит при каждом удобном поводе, то на Снейпа, то на Кикимера, то на Дамблдора, разнося в куски его кабинет. И в этих условиях Дамблдор делает то единственное, что было необходимо: он встряхивает Гарри с помощью того самого пророчества, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. Дамблдор напоминает Гарри о его предназначении и о том, кто на самом деле виновник всех зол. Он показывает мальчику, что тот ещё только в самом начале пути, в конце которого его ждёт окончательное поражение ненавистного врага... Дамблдор находит те самые слова, которые заставляют Гарри принять ситуацию, удерживает его от полного отчаяния, что было в тот момент важнее всего.
Еще одна параллель между 5-м "Гарри Поттером" и святоотеческими поучениями - в относительно небольшом на фоне более, чем 800-страничной книги эпизоде, выпавшем из поля зрения режиссёра, но чрезвычайно важном с точки зрения конфессиональной принадлежности автора. Это сцена на Рождественских каникулах в доме Сириуса, куда съехались Гарри, Гермиона и вся семья Уизли. Накануне отъезда из школы Гарри было видение, в ходе которого он чувствовал себя змеёй, покусавшей Артура Уизли. Змея действительно покусала Артура, как и было открыто Гарри. В результате главный герой решает, что он одержим Волан-де-Мортом, и, соответственно, находиться рядом с друзьями ему просто опасно. Он замыкается в себе, начинает избегать человеческого общества. А дальше - вот такой диалог.
"— Мы с тобой хотели поговорить, — сказала Джинни, — но ты все время от нас прячешься...
— А я не хочу, чтоб со мной говорили, — сказал Гарри, все больше и больше раздражаясь.
— Ну, это глупо с твоей стороны, — сказала Джинни. — Из твоих знакомых я одна знаю, каково это, когда ты одержим Сам-Знаешь-Кем, и могу тебе рассказать.
Гарри на секунду застыл, ошеломленный этими словами.
— Я забыл.
— Поздравляю, — холодно откликнулась Джинни.
— Прости, — сказал Гарри и правда почувствовал стыд. — Так думаешь... думаешь, и я одержим?
— А ты можешь вспомнить все, что ты делал? Или были такие провалы в сознании, когда ты не понимал, что делаешь?
Гарри стал мучительно припоминать.
— Нет.
— Тогда Сам-Знаешь-Кто не завладел тобой, — твердо сказала Джинни. — Когда это было со мной, у меня вылетало из памяти то, что я делала в предыдущие часы. Окажусь где-то и сама не знаю, как сюда попала".
Ну, и в-третьих. Как-то так получилось, что в наше время в православных (правильнее было бы сказать – псевдоправославных) мирянских кругах царит повальное увлечение темой бесовской одержимости. На сеансы экзорцизма в монастыри людей привозят целыми автобусами. А вот Джинни пытается предостеречь Гарри от того, чтобы он сам ставил себе диагноз «одержимость». Такой вывод действительно способен сделать лишь опытный духовник, но никак не мирянин. Тем паче - такой невоцерковлённый, как Поттер.
Journal information