Советское правительство, однако, ограничилось казнью лишь пятерых главных преступников и эсэсовца фон Паннвица. Остальные отделались 6 месяцами ссылки на поселения. Победители 1945 года умели миловать. В отличие от их противников.
Вопрос о том, как относиться к этим, с позволения сказать, казакам, с христианской точки зрения более чем непрост. С одной стороны, у человека нравственно вменяемого, которому узкопартийные интересы ещё не заменили библейских заповедей, казаки-эсэсовцы не могут вызвать не только восхищения, но и простого уважения. Они сражались против собственного государства в рядах иноземных захватчиков, захватчиков, ставивших на повестку дня вопрос не о свержении коммунизма, а об уничтожении вообще всякой русской государственности[1]. Большинство из них прошло через карательные акции – и не только против «красных» партизан на оккупированных территориях СССР, но и против православных сербов. На совести многих были бесчеловечные преступления в отношении мирных жителей – мы все хорошо знаем, какими методами эсэсовцы вели «борьбу с партизанским движением» (а коллаборационисты, по свидетельству историков, удивляли своими зверствами даже эсэсовцев). Не беженцев, не «безвинно пострадавших» англичане выдали большевикам, а военных преступников. П.Н. Краснов – один из тех, кто толкнул казаков в объятия нацистов – в своём открытом письме к союзникам дерзал просить лишь о предании его и его товарищей гласному суду и готов был покориться решению этого суда [2]. Со стороны англичан этот шаг отнюдь не являлся «предательством». Вопрос о выдаче коллаборационистов решался ими однозначно ещё в 41-м – до реального вступления Великобритании в войну. Так что казаки знали, кому сдаются, и не могли, находясь в здравом уме и трезвой памяти, рассчитывать на «гостеприимство». С другой стороны, участь этих несчастных чисто по-человечески вызывает сочувствие. Оправдать и обелить их нельзя. Но понять и простить, наверное, необходимо. Подчёркиваю: простить, а не реабилитировать, и уж тем более не покаяться. А то уже раздаются голоса о необходимости «покаяния за Лиенц». За что каяться? За то, что покарали преступников? Это неотъемлемое право государства, и «коммунистический террор» тут ни при чём. Перед кем? Перед предателями и убийцами? И, главное, кто должен каяться? Те, кто никакого отношения к событиям в Лиенце не имеет, а скорее всего, даже и не слышал о них? Как тут не вспомнить иеромонаха Романа (Матюшина): «И зовут к покаянью перед вражьим мечом словоблуды». Не в бровь, а в глаз!
Да, это люди, на долгие годы оторванные от Родины, от «отеческих гробов», пережившие разрушение всего их многовекового уклада. Многие из них потеряли близких в результате красного террора, лишились имущества, претерпели унижения. Их коллаборационизм – это естественный эмоциональный срыв, и нужно было быть великим праведником и аскетом, чтобы в их ситуации повести себя по-другому. Вспоминается старый латвийский фильм "Долгая дорога в дюнах". Был там такой персонаж - курляндец Рихард Лоссберг. Тоже ведь мужик сотрудничал с нацистами. Но осудить его за это как-то язык не поворачивается.
Несомненна также и духовная близость казаков-белоэмигрантов немецким фашистам. Радикальный консерватизм, бескомпромиссный антикоммунизм и антисемитизм, опора на сильную власть с диктаторскими полномочиями – всё это было им понятно и близко. Да и ключевая идея Гитлера о «полноценных» и «неполноценных» расах падала на благодарную почву: среди казаков мысль о собственной исключительности была ох как популярна!
И всё-таки, всё-таки, всё-таки... Не будем забывать, что коллаборационистские формирования использовались нацистами преимущественно как каратели. Немцы не доверяли таким союзникам и не спешили бросить их в бой. Зато кровная обида на большевиков превращала их в идеальных палачей. И если участие белоэмигрантов в войне на территории Советского Союза ещё можно хоть как-то объяснить «борьбой за свержение большевицкого ига», то их участие в карательных акциях в православной Сербии ни оправданию, ни даже простому пониманию не поддаётся. Это уже не просто измена. Это вероотступничество. Язычники-нацисты в союзе с католиками-усташами развернули кампанию настоящего геноцида против Сербской Православной Церкви, к чему недвусмысленно призывал сам Гитлер. И в этой преступной кампании приняли участие наши «православные» казаки и другие белоэмигранты! Это всё равно, как если бы в империи Диоклетиана воины-христиане участвовали бы в избиении своих братьев во Христе, оправдываясь соображениями «послушания». Но церковная история ясно свидетельствует, что воин-христианин в Древнем Риме, получивший подобный приказ, предпочитал исповедать свою веру и принять казнь, но не сквернить своих рук кровью единоверных - вспомним хотя бы житие св. Георгия Победоносца. «Казаки со свастикой» предпочитали обратное…
И когда я слышу, как этих "идеальных карателей" кто-то пытается выставить чуть ли не святыми мучениками, я почему-то всегда вспоминаю сожжённую вместе со всеми жителями Хатынь (и тысячи – !!! – таких же деревень православной Белоруссии). Сталин, при всей бесчеловечности его правления, так всё-таки не поступал. Кстати, 60 % сельского населения СССР в те годы составляли православные верующие. А значит, жарили гитлеровцы на медленном огне не «коммунистическую сволочь», не «богоотступников» и не «цареубийц», а наших с вами братьев во Христе (более того – новоисповедников, не побоявшихся в советской переписи населения назвать себя христианами). Одобрить такое, даже ради пресловутого восстановления храмов (которое действительно часто происходило на оккупированной территории), нет сил. Ибо если истребление миллионов ни в чём не повинных мирных жителей (причём в большинстве своём православных) для нас – не слишком высокая плата за восстановление наших храмов, то куда в таком случае деть заповеданную Богом любовь к ближнему?
В общем, итог подведу демотиватором (см. выше)
Journal information