Верховный Главнокомандующий
Николай Второй и цесаревич Алексей. Молебен перед отъездом на фронт.
Эта фраза была произнесена в связи с принятием Императором на себя полномочий Верховного Главнокомандующего в 1915 году. Как известно, тогдашний Совет Министров в полном составе выразил своё несогласие с решением Государя. Армия в 1915 году стремительно откатывалась назад, оставляя в руках противника исконно русские земли, и министры высказывали опасения, как бы на монарха не пала ответственность за бездарно проигранную кампанию. И вот в этих условиях, остро переживая своё одиночество, Николай II и произнёс свою ставшую крылатой фразу[1]. Так что никакого религиозного подтекста в этих словах Государя попросту не было. Не Богу он приносил свою «искупительную жертву», а общественному мнению (именно в этом смысле употребляет словосочетание «искупительная жертва» И.П. Якобий), и не наше отступничество он искупал, а просчёты прежнего командования, вызвавшего вполне закономерные нарекания. Если бы Николай II нёс царское послушание в наше время, он, вероятно, выразил бы эту свою мысль словами типа: «Во имя спасения Родины я вызываю огонь на себя». Только вот в начале ХХ столетия радио для корректировки артиллерийского огня ещё не применялось… И, кстати, отрекаться от престола и становиться мучеником Государь в 1915 – 1916 гг. явно не планировал. Не о мученичестве были его мысли, а о победе.
Факсимиле приказа Николая Второго о вступлении в должность Верховного Главнокомандующего.
У Ивана Тхоржевского, впрочем, была иная версия: будто бы эти слова были сказаны Императором П.А. Столыпину в разгар беспорядков 1905 г. Но с одним важным уточнением «Я готов стать такой жертвой». Что ж, достойная всякого восхищения готовность жертвовать собой за Отечество… Но не более того. Слова, сказанные в частной беседе одним мирянином другому, не могут иметь силу догмата.
[1] см. Шамбаров В.Е. «За Веру, Царя и Отечество». – М., 2003. – с. 488. Об этом же пишет и известный монархист-белоэмигрант И.П. Якобий в своей знаменитой книге «Император Николай II и революция», ошибочно датируя слова Императора 1916 годом (М. Палеолог приводит их в своём дневнике именно за 1915 год).
Journal information