Мы оставили атамана Семёнова, когда он, отчаявшись покончить с "достижениями" Февральской революции, отбыл на Дальний Восток для формирования добровольческого Бурят-Монгольского полка. В кармане у него лежало удостоверение комиссара временного правительства с предписанием формировать из инородцев "революционные" части. Сам же Семёнов сознательно пускал "временным" пыль в глаза, щеголяя революционной фразеологией: "Слова "революция", "революционный" и прочие в то сумбурное время оказывали магическое действие на публику, - вспоминал он впоследствии, - и игнорирование их всякое начинание обрекало на провал, так как почиталось за революционную отсталость и приверженность к старому режиму. Правда, не исключалась возможность под флагом "революционности" вести работу явно контрреволюционную (выдлено мной - М.М.). Среди широкой публики мало кто в этом разбирался; важно было уметь во всех случаях и во всех падежах склонять слово "революция" - и успех всякого выступления с самыми фантастическими проектами был обеспечен".
Атаман Особого Маньчжурского отряда Григорий Михайлович Семёнов
На всякий случай Семёнов счёл необходимым заручиться ещё и мандатом от Петросовета, несмотря на всё его радикально враждебное отношение к этому замозванному органу власти (Семёнов в своих мемуарах открытым текстом честит Петросовет "гнездом германской агентуры"): откровенная слабость и нерешительность временного правительства, его стремление во что бы то ни стало сохранить "завоевания революции" и как следствие - полная зависимость от леворадикальных группировок наводили Григория Михайловича на мысль о неизбежности большевистского переворота. На этот случай мандат Петросовета давал Семёнову временное прикрытие - а после сформирования полка никакие большевики были бы ему уже не страшны.
В сентябре 1917 года Семёнов приступил к формированию Бурят-Монгольского полка, причём охотно принимал в него не только инородцев, но и русских, ставя единственным условием поступления в полк... неприятие революционных завоеваний и "демократизации" армии. Более того: по инициативе Семёнова в конце августа 1917 года, с началом Корниловского выступления, Забайкальский войсковой Круг послал Корнилову телеграмму с выражением всецелой поддержки. Так контрреволюционный настрой Семёнова выявился вполне. Более того: вполне проявилось единство целей и идей Семёнова и других, более известных лидеров Белого Движения, и готовность Григория Михайловича безо всяких амбиций этим лидерам подчиниться. Об этом эпизоде важно помнить вследствие широко распространившегося после Гражданской войны взгляда на Семёнова как на эдакого "казачьего сепаратиста", "самостийного атамана", не желавшего признавать над собой никакой власти.
Забайкальские казаки на КВЖД. Начало ХХ века.
Свою базу Семёнов расположил на станции Даурия - подальше от местных советов, вмешательства которых он не без оснований опасался. Такое вмешательство и впрямь имело место - вплоть до приказов об аресте беспокойного есаула, но на этот случай Семёнов имел возможность оперативно отступить в полосу отчуждения КВЖД - каковой возможностью он и воспользовался вскоре после большевистского переворота.
Социалистов всех мастей Семёнов ненавидел - считал их опасными политическими лунатиками, готовыми ради своих утопий полностью разрушить всё хозяйство России. В большевиках же определённо видел изменников. Правда, в отличие от большинства белогвардейцев, полагавших большевиков обычной германской агентурой, Семёнов видел, что интересы большевиков и интересы Германии лишь ситуационно и временно совпали: большевики с Лениным во главе вынашивали планы мировой революции, призванной смести не только Российскую, но и Германскую государственность. Семёнов не одобрял никаких революций, считал их объективно вредными - и потому начал борьбу против большевиков с самых первых дней.
"Идеология нашей борьбы с большевизмом, - писал Григорий Михайлович, - имела два дополняющих друг друга обоснования: а) борьба за спасение нашей государственности от морального разложения большевиками и б) противодействие международному шпиону Ленину и его клике в их стремлении использовать заблуждения нашего народа во вред России". Под вредом, вероятнее всего, атаман имел в виду новую мировую войну, которая непременно разразилась бы, попытайся большевики действительно превратить захваченну. ими Россию в плацдарм для мировой революции, используя безграничные природные ресурсы нашей страны в своих узкопартийных интересах. Всё остальное, весь внутриполитический и экономический ущерб от большевистских экспериментов вполне укладывался в пункт "а".
В конце ноября 1917 года читинский совдеп едва не вынес постановление об аресте Семёнова. Однако Григорий Михайлович своевременно узнал об этом от своей агентуры. Явившись на заседание совдепа, Семёнов объявил его в полном составе арестованным, заявив, что на выходе стоит сотня казаков, которой поручено стрелять в каждого, кто попытался бы выйти. Никакой сотни у Семёнова на самом деле не было, сопровождал его один урядник Бурдуковский. Но депутаты поверили в наличие этой сотни - а потому охотно согласились закрыть своё заседание и открыть его через два дня уже при участии самого Семёнова как законного представителя казачества. Сам же Семёнов не стал дожидаться этих двух дней и немедленно выехал в Даурию - военная хитрость удалась на славу.
Атаман Г.М. Семёнов есаулом.
Ориентировочно - 1917 - 1918 гг.
К слову, в 60-е - 70-е годы прошлого века коммунистические историки активно рассказывали страшилки о массовых расстрелах и повешениях, учинённых Семёновым при разгоне совдепов на станциях КВЖД. И будто бы сам атаман свидетельствовал, что вагоны с трупами он отправлял в Читу для устрашения местных большевиков. Это миф: никакими документами 1917 - 1918 года, даже большевистскими, эти массовые расправы не подтверждаются. Так что приходится признать: революционные солдаты не проявили в январе 1918 года никакой решимости отстаивать "завоевания революции" и просто драпали от атамана - при горячем согласии последнего.
Единственный задокументированный случай расправы, учинённой Семёновым, - это расстрел большевистского комиссара Аркуса, присланного на КВЖД в декабре 1917 года совнаркомом, чтобы сменить генерала Хорвата и арестовать Семёнова. Этот Аркус имел наглость в открытую отправиться по КВЖД в Иркутск за инструкциями, но был арестован Семёновым на станции Даурия. Вероятно, и этот неприятный тип был бы просто депортирован с КВЖД под каким-нибудь удобным предлогом, но Аркус начал прилюдно осыпать угрозами и оскорблениями атамана, а в довершение всего - обратился с революционными призывами к бойцам Семёнова. Григорий Михайлович ещё с Первой Мировой не терпел агитаторов, разрушавших во вверенных ему войсках дисциплину, на результаты деятельности этих агитаторов вдоволь насмотрелся на фронте, поэтому он распорядился нарядить над Аркусом военно-полевой суд, который и приговорил большевика к расстрелу. Заметим: "бандит" Семёнов учреждает над пойманным с поличным большевистским агитатором полноценный суд, в то самое время, как большевики расстреливали "представителей эксплуататорских классов" просто в порядке революционной целесообразности, не утруждая себя даже формальными поисками чьей-либо персональной вины. Комментарии тут ни к чему.
Вскоре начал расти и отряд. Во-первых, Семёнову удалось выступить посредником между двумя враждующими монгольскими племенами - хараченами и баргутами. В результате многие мужчины этих племён записались в его монголо-бурятский полк. Во-вторых, большевистский террор привёл к тому, что в очищенной от большевиков полосе отчуждения КВЖД начали скапливаться беженцы-офицеры. Семёнову не составляло труда привлекать этих офицеров к себе на службу - испытав на себе все прелести революции, эти офицеры были непримиримы к большевикам. А Семёнов давал им возможность бороться. В итоге сложилась парадоксальная ситуация: в подчинении у Семёнова оказывались люди, намного старше его чином - и штаб-офицеры, и даже генералы, сам же Семёнов по-прежнему продолжал ходить в чине есаула. В конце концов, чтобы сгладить ненормальность этой ситуации с точки зрения армейской иерархии, Семёнову предложили писаться "атаманом Особого Маньчжурского Отряда", каковое звание он и принял на себя.
Помимо большевиков и местных дальневосточных совдепов, Семёнову пришлось противостоять и иному врагу - китайцам. Воспользовавшись крушением русской государственности, китайцы попытались завладеть полосой отчуждения КВЖД и поставить эту стратегически важную железнодорожную магистраль под свой контроль. В этих своих устремлениях китайцы встретили неожиданную поддержку со стороны командующего русскими войсками в полосе отчуждения КВЖД генерала Д.Л. Хорвата. Этот представитель старой имперской бюрократии небезосновательно опасался, что большевики попытаются поставить дорогу под свой контроль - а это означает неизбежные расправы над подобными ему дореволюционными чиновниками. На силы малочисленного, пусть и прекрасно мотивированного, русского отряда есаула Семёнова Хорват не надеялся, китайские войска казались ему более надёжной опорой. Но ориентация на китайцев означала фактическую передачу зоны отчуждения КВЖД под их контроль, что означало неизбежный конфликт с Семёновым.
Хорват Дмитрий Леонидович
В январе 1918 года Семёнов предпринял первую попытку наступления против советской России. Наступление это носило характер рейда. Тем не менее, успехи, которых добился атаман, впечатляли: ему удалось разоружить красный гарнизон Читы и отряд красногвардейцев на станции Оловянная. В результате на всей территории Забайкалья едва не установилась белогвардейская власть. Правда, большевики быстро оправились от поражения, перешли в контрнаступление и к февралю выдавили Семёнова в Маньчжурию.
Атаман Г.М. Семёнов с двумя казачьими офицерами ОМО у эшелона. Фото 1918 года.
План наступления Семёнова базировался на расчёте, что антисоветские настроения в казачьих станицах позволят белым быстро привлечь в свои ряды большое количество новобранцев-казаков. Отчасти этот расчёт Семёнова оправдался - казачьи станицы дали атаману три свежих полка кавалерии, роль которой в Гражданской войне, по свидетельству самого Семёнова была крайне высока. Однако красным удалось сохранить значительное численное превосходство. Большевики весной 1918 года почитали ликвидацию ОМО едва ли не главной своей задачей, стянув против Семёнова всё, что им удалось наскрести не только на Дальнем Востоке, но и по всей Сибири. Из этих войск красные сформировали фронт под командованием небезызвестного Сергея Лазо.
Впрочем, цельного фронта на Дальнем Востоке не было. Бои шли вдоль линии железной дороги, по которой Семёнов пытался продвинуться как можно дальше вглубь российской территории, а большевики - отсечь его от баз в Маньчжурии и возможного отхода в Монголию с тем, чтобы потом уничтожить. Оборонительные позиции семёновцев представляли собой укреплённые "гнёзда", блок-посты, но главный расчёт Семёнова делался не на стойкость обороны его пехоты, а на манёвренность его конницы. Наличие большого запаса лошадей позволяло атаману стремительно перебрасывать свои кавполки на большие расстояния, отправляя их в тот или иной манёвр одвуконь. Быстрота перемещения белой конницы ставила красное командование в тупик - поэтому большевики полагали численность ОМО существенно большей, чем она была на самом деле.
В кратчайшие сроки войска Семёнова углубились на территорию русского Забайкалья на 200 вёрст, и остановил их наступление только разлив реки Онон, мост через которую большевики взорвали. Не имея возможности форсировать Онон и опасаясь нападения большевистской конницы на свои тылы, Семёнов вынужден был дать приказ об отходе.
Впрочем, А.С. Кручинин выставляет и ещё одну причину для отхода. Под командой Лазо сражался в полном составе 1-й Аргунский казачий полк, и Семёнов стремился любой ценой избежать столкновения с ним. Если бы ОМО начал боевые действия против красноказаков, это могло бы повредить репутации отряда в забайкальских станицах - ведь у многих станичников в рядах войск Лазо сражались родственники. А время работало на Семёнова: то, что казаки быстро разочаруются в "рабоче-крестьянской власти", атаман не сомневался.
Лазо имел, как я уже говорил, кратное численное превосходство над Семёновым. Конечно, опасения, что ОМО займёт населённый пункт и справедливо накажет пособников красной заразы, удерживали молодых крестьян от того, чтобы идти в красную гвардию - но ровно по той же самой причине они уклонялись и от службы в ОМО, опасаясь репрессий со стороны красных. Лазо же поставил под ружьё бывших австро-венгерских пленных, которых немало скопилось на восточных окраинах России, и из этих интернационалистов ему удалось в кратчайшие сроки сформировать красную конницу, заставившую Семёнова беспокоиться за свои фланги. Попытка Григория Михайловича отвести своих бойцов в Монголию могла бы быть быстро купирована "интернационалистами" Лазо. Но на счастье Семёнова, ему стало известно, что красные затеяли переговоры с китайскими властями о разоружении Маньчжурского отряда. И Григорий Михайлович - даром, что простой есаул! - спланировал рискованную, но крайне изящную операцию.
Прежде всего, он отдал приказ своим войскам оттягиваться именно на Маньчжурию - так как красные такого поворота ожидали менее всего. Отходили вдоль железной дороги с боями, ценой большой крови отдавая каждый населённый пункт. Положение своего отряда в описываемый период атаман характеризовал так: "С трех сторон нас теснили красные, силы которых больше чем в десять раз превышали численность отряда. Наш тыл упирался в границу, охранявшуюся со стороны Маньчжурии китайскими войсками. Настроение этих войск было явно враждебным нам". Особенно ожесточённые бои разгорелись в районе т.н. Атаманской сопки, где белые попытались удержать оборону, прикрывшись с флангов бронепоездами. Господствующее положение этой сопки и цепь гор, тянувшаяся к юго-западу от станции Мациевская, делала эту позицию удобной для обороны. Подвижным резервом Семёнова, штаб которого располагался на станции в железнодорожном составе под прикрытием бронепоездов, стал батальон японских добровольцев, набранный в количестве 600 человек из японских солдат, демобилизованных после Первой Мировой войны. В основном силами этого батальона Семёнов старался подпирать пехотные части из китайцев, стойкость которых в обороне оставляла желать много лучшего (Григорий Михайлович пишет, что они даже в сторожевое охранение категорически отказывались заступать, если им не придавались орудия или хотя бы пулемёты).
Сам же Семёнов использовал оборонительные бои в районе Атаманской сопки, чтобы привести в действие основную часть своего плана. Китайцам он заявил, что готов сложить оружие и отдать свой отряд под покровительство "Поднебесной". Семёнов предполагал, что по этому поводу китайцы немедленно затеют переговоры с большевиками, ибо Лазо стремился не выдавить из России семёновский отряд, а уничтожить его как угрозу советской власти. Так и получилось. Семёнов же тем временем по телеграфу приказал коменданту станции Маньчжурия перегнать весь порожняк на станцию Чжалайнор, к востоку от неё - и ближе к позициям Семёнова. В качестве "легенды прикрытия" выставлялось намерение красных занять станцию Маньчжурия, что привело бы к захвату ими подвижного состава. После сосредоточения эшелонов на станции Чжалайнор предполагалось скрытым ночным маршем отправить туда же части ОМО, после чего по железной дороге эвакуировать отряд в полосу отчуждения КВЖД. Атаман решил воспользоваться тем, что внимание красных отвлечено переговорами с китайцами.
Один из самодельных бронепоездов Особого Маньчжурского Отряда
Этот план едва не дал сбой в самом важном звене. Неожиданно для Семёнова в самый разгар его переговоров с китайцами командир дивизиона бронепоездов капитан Шелковый снялся со своим дивизионом с позиций и отошёл на Харбин, полностью обнажив фланги ОМО и подставив семёновский штаб на направлении прямого удара со стороны Лазо. В Харбине Шелкового встретили с почестями, как героя (про конфликт Семёнова с Хорватом помним?). Однако командиры бронепоездов, узнав, что Шелковый без приказа снялся с позиции, немедленно приказали своим бойцам покинуть Харбин и вернуться в отряд. А фланг Семёнова на время отсутствия бронепоездов прикрыл японский добровольческий батальон под командой майора Такеды.
После возвращения бронепоездов на позиции Семёнов решил больше не искушать судьбу и немедленно привести свой план в исполнение. Китайцам он объявил, что в связи с нехваткой продовольствия намерен немедленно отвести свои войска на границу и там сложить оружие - перед красными приёмщиками, но в присутствии китайских посредников, которые бы гарантировали неприкосновенность его бойцам. Переговоры китайцев с большевиками ещё не были завершены, и заявление Семёнова застало китайских офицеров врасплох. Тем временем большая часть ОМО, совершив ночной 50-вёрстный марш, вышла к Чжалайнору, где бойцы погрузились в заранее подготовленные для них эшелоны и переправились на станцию Хайлар. Кавалерия отряда была отправлена в обход станции Маньчжурия на станции Цаган и Хорхоптэ. Утром 28 июля 1918 года в районе атаманской сопки оставались только два бронепоезда, в одном из которых разместился штаб Семёнова. Когда на станцию Мациевская прибыл начальник китайского штаба, Семёнов самым учтивым образом пригласил его и всю его свиту в свой вагон, после чего бронепоезда немедленно снялись с позиций. Атаман же ... приказал гнать поезда до самой Маньчжурии без остановок.
План удался на славу. Скрытое оставление семёновцами упорно оборонявшихся прежде позиций застало красных врасплох, так что они посчитали китайцев обманщиками. Китайцы же обнаружили, что русские белогвардейские части, ещё вчера державшие фронт против большевиков, прикрывая рубежи "Поднебесной", вдруг оказались у них в тылу, в полосе отчуждения КВЖД. Так что китайская армия теперь стояла лицом к лицу с разъярёнными большевиками. Опасаясь вторжения красных на территорию Китая и захвата Маньчжурии, китайцы немедленно возбудили с Семёновым переговоры о заключении союза, на что атаман с радостью согласился. А его отряд получил долгожданную передышку, возможность привести войска в порядок и пополниться.
Г.М. Семёнов на КВЖД в 1918 году
Участие в боях против ОМО на стороне красных австро-венгерских военнопленных, из которых Лазо комплектовал свою конницу, дало Семёнову возможность утверждать, что большевики "призвали себе на помощь германцев, мадьяр и австрийцев", а значит борьба на антибольшевистском фронте автоматически становилась частью продолжавшейся Первой Мировой войны. Семёнов даже пошёл на такой беспрецедентный шаг, как сложение полномочий со своего импровизированного "правительства" и предоставление всех сил Особого Маньчжурского Отряда в распоряжение союзного командования противогерманской коалиции. Этот шаг действительно позволил атаману активизировать союзническую помощь его отряду - помощь оружием, боеприпасами, добровольцами. Конечно, к заявлениям атамана, что именно этот его акт стал главной причиной присылки на русский Дальний Восток союзнического экспедиционного корпуса, можно отнестись критически, но несомненный факт: высадка интервентов во Владивостоке началась именно в августе 1918 года, после того, как Семёнов сделал своё заявление о "противогерманском фронте" (заявление последовало 10 августа).
Основным же результатом борьбы ОМО в Забайкалье стало отвлечение основных большевистских сил на "семёновский" фронт, благодаря чему красные, по ехидному замечанию Семёнова "прозевали чехов". В июне 1918 года вспыхнуло восстание Чехословацкого корпуса на Транссибирской магистрали, которое быстро активизировало местные антибольшевистские подпольные группы. В результате обширные территории Сибири и Дальнего Востока оказались очищены от красных.
На первой неделе августа 1918 года Особый Маньчжурский отряд Семёнова начал новое наступление в Забайкалье, пробиваясь на соединение с чехословаками и сибирскими белогвардейцами. Семёнов к этому времени уже был полковником: в ходе июньских боёв он принял этот чин по ходатайству соратников ("перескочив" через чин войскового старшины), 9 июля, в период Мациевской оборонительной операции, генерал Хорват утвердил это производство. В течение двух недель семёновцы снова очистили от красных всё пространство до Онона. На станции Оловянная казачьи полки Г.Е. Мациевского разгромили штаб Лазо, а спустя некоторое время вошли в соприкосновение с чехами, которые потребовали от семёновцев очистить станцию. В ответ Семёнов категорически приказал Мациевскому оставаться на месте и ждать дальнейших распоряжений. А поскольку чешские солдаты активно распространяли оскорбительный для русской национальной чести приказ от имени генерала Гайды, требовавший от Семёнова и Хорвата немедленно явиться в его штаб, Семёнов вынужден был запросить Омск относительно законности действий Гайды. Контакты Семёнова с омским антибольшевистским правительством в конце концов привели к признанию этого правительства Григорием Михайловичем, как только председатель правительства Вологодский заверил атамана в своей решимости "освободить страну от тирании большевиков". Особый Маньчжурский Отряд вошёл в подчинение омскому всероссийскому правительству, а генерал Гайда, позволивший себе столь оскорбительные выходки по адресу Семёнова и Хорвата (к слову, Гайда яростно отрицал свою причастность к выпуску скандального приказа), был заменён русским генералом А.Н. Пепеляевым.
Григорий Михайлович Семёнов в период своего второго наступления в Забайкалье.
В октябре 1918 года (по свидетельству Семёнова, А.С. Кручинин указывает на сентябрь) кавалерия Особого Маньчжурского Отряда очистила от большевиков Читу, которой суждено было на два года сделаться своеобразной столицей атамана Семёнова. Григорий Михайлович переехал в Читу и начал наводить там порядок, что быстро привело к бегству оттуда всех представителей социалистических партий. Левая пресса громко стенала о притеснениях со стороны семёновцев, о поркахи бессудных казнях (не приводя, впрочем, никаких конкретных фактов). Семёнов же обвинял левые партии в преступном сговоре с красными партизанами. В частности, иркутский губернатор-эсер Дунин-Яковлев активно снабжал красные партизанские отряды оружием, продовольствием и медикаментами, а также беспрепятственно выпускал к ним из города местных большевиков.
В Чите же население было дочиста обобрано большевистскими реквизициями. Городу грозил голод - и организовывать снабжение теперь предстояло Семёнову. Впрочем, с занятием Читы и получением официального статуса в армии временного сибирского правительства начинается новый этап в биографии Семёнова, который требует и отдельного обстоятельного разговора.
Продолжение следует.
Journal information